– Ох, Маринка, гляжу я на тебя, и жалко становится, – говорила баба Настя, по привычке разглаживая на коленях цветастый фартук. – Пропадешь ты с Женькой ни за что!
– Бабуля, да с чего взяла-то? – спросила Марина, закурив сигарету и вытягивая ноги. – Мне с ним хорошо и спокойно, он меня любит, на руках носит – чего еще?
– Да сегодня-то на руках, а завтра и по зубам врежет – они такие, сидельцы-то, потом извиняться будет, плакать, прощения просить.
Марина рассмеялась – бабка неплохо знала взрывной характер внука, но совсем не знала ее, Марину. Видела бы, как ее строптивый внучек моментально делается послушным и готовым на все, едва только Коваль поднимет на него глазищи.
– Нет, баба Настя, он со мной никогда так не поступит. С кем угодно – но не со мной.
– Ну, дай бог, настырная, дай бог! – вздохнула бабка, погладив Марину по голове. – Куришь-то сколь – ужас, как Женька прямо!
Коваль всю ночь не спала, представляя, как завтра встретится с Хохлом, что скажет… В голову лезла всякая чушь, Марина гнала ее прочь, но бесполезно, сна не было и в помине, вот и утро уже, вставать пора, собираться. Она достала телефон и позвонила Севе-охраннику, велев ждать в начале улицы в десять часов. Наскоро позавтракав, собрала сумку, не забыв сунуть в нее бабкины пирожки с капустой, которые та пекла с утра пораньше, чмокнула старушку в щеку, пообещав вернуться не очень поздно, и пошла к выезду из деревни, туда, где находилась старая автобусная остановка.
Черный «Хаммер» и «Ровер» стояли уже прямо за ней, охранники курили, открыв окна. При виде хозяйки из «Хаммера» выпрыгнул Гена и, подхватив сумку, засунул в багажник:
– Что ж вы, Марина Викторовна, такие тяжести носите? Зачем сказали здесь ждать, мы б и к дому подъехали.
– Гена, не лезь, куда не понимаешь, – попросила она. – Мне не надо, чтобы кто-то знал, кто я на самом деле. Поехали, а то стоим тут… как на паперти…
В городе было просто невыносимо – духота такая, что дыхание останавливалось, можно только представить, как сейчас в тесной камере СИЗО, набитой под завязку… Бедный мальчик.
Возле СИЗО Марину уже ждал Бармалей, сказавший, что половину денег отдал своему человеку. Она полезла в сумку, чтобы вернуть пятьсот баксов, но он только руками замахал:
– Бес запретил.
– Ну, смотри.
Марину провели во внутренний двор, потом в помещение, где стоял продавленный диван и стол с двумя стульями. Человек в капитанских погонах попросил подождать, предложил присаживаться. Она опустилась на диван, достала сигареты, закурила, глядя в мутное, плохо вымытое окно. Ждать пришлось долго, минут двадцать, потом наконец дверь открылась, и на пороге возник Хохол в наручниках. Коваль выронила сигарету, едва не получив ожог на голом животе, вскочила ему навстречу:
