– Ну, иди, пока бабка потерялась.
Она скользнула к нему, устроившись под боком. Хохол со вздохом обнял ее обеими руками, прижав к груди:
– Знаешь, что говорят о тебе пацаны? Что у тебя нет сердца совсем, что тебе наплевать на все и на всех, если это только не касается твоих дел.
– Женька, ты ведь со мной уже не один год, а слушаешь всякую чушь, – засмеялась Марина, потершись носом о его нос. – Это ведь только имидж, причем не мною созданный, это еще Мастиф, покойничек, пустил такие слухи, а потом Розан поддерживал. Ну, кое-что из этого, конечно, правда, но далеко не все, ты ж понимаешь. А с другой стороны, ты прикинь – разве я удержалась бы на этом месте столько лет, если бы все знали, что я могу быть не такой, как они думают? Стали бы мои отморозки так безропотно подчиняться мне? Я не уверена.
– Котенок, дело не в том – просто ты грамотная баба, все продумала. Уже одно то, что ты сама, без старого барбоса Мастифа, развела стрелки с Сеней Лодочником, убедило многих. Строгач ждал, что ты придешь к нему за помощью или Малыша напряжешь, ведь он тогда уже был на все готов за тебя, а ты не пришла и Малыша не ввязала. Кошка ты, – улыбнулся он, заметив, как она выгибается под его руками. – И вся в шрамах – кошмар какой-то…
– Это, Женька, не шрамы, а визитные карточки, – не открывая глаз, пошутила Коваль. – Практически от каждого мужика, бывшего со мной, осталось что-то на память. Вот эти – от Нисевича, а вот эти три – от Малыша, – она погладила пальцами шрамы на груди и животе, от которых не пожелала избавиться, хотя в швейцарской клинике ей это предлагали не раз.
– Да, а на спине – от меня, – хмуро отозвался Хохол. – Только Череп на тебе не расписался.
– Он в душе зато расписался так, что и никому не снилось. – Марина тяжело вздохнула и открыла глаза. – И что это мы с тобой вечер воспоминаний устроили, не знаешь?
– Мы редко разговариваем с тобой вот так, просто о жизни, а мне иногда очень хочется рассказать тебе о себе, – вдруг признался он.
– Так говори, я слушаю.
– А сегодня лучше ты мне что-нибудь о себе расскажи.
– Женька, я тебя умоляю – ты и так знаешь обо мне много лишнего.
– Ты думаешь, что я с кем-то этим поделюсь? – с обидой спросил Хохол, чуть укусив ее за нижнюю губу.
– Я знаю, что не поделишься. Просто мне иногда бывает не по себе оттого, что ты знаешь такие вещи, которые и не стоило бы. Например, что моя мать была конченой алкоголичкой, родившей меня от заезжего москвича, что я вынуждена была сама прогрызать себе дорогу в этой жизни, через что мне пришлось пройти, чтобы стать тем, кто я есть…
