– Милый, да ты великолепно моешь посуду! Ты, правда, на все руки… Вот бы твоим американским друзьям увидеть тебя сейчас!
– Они сочли бы это естественным. На самом деле это совсем простые люди.
– Простота миллионеров…
Помолчав, она продолжает:
– Меня удивляет, что общение с этими людьми, такими изысканными, такими артистичными, по твоим словам, не привило тебе вкуса к красивым вещам.
– Да что ты говоришь? Я люблю красивые вещи!
– Да, если хочешь, в известном смысле. Но с большими ограничениями. Вот машины, например, ты не любишь. А ведь красивая машина – вещь не менее интересная, чем хорошая картина, и не менее прекрасная, ты не считаешь? Она имеет такую же эстетическую ценность. И предметы домашнего обихода тоже.
– Я никогда этого не отрицал, дорогая.
– Почему же ты в таком случае так нетребователен к своему интерьеру?
– Ну, знаешь, это уж слишком! – закричал он с наигранным негодованием. – Подумать только, я потратил три недели жизни на ремонт этой чертовой квартиры! Все свободное время я посвятил украшению интерьера!
Они смеются, радуясь разрядке. Опасность грозы миновала. Они возвращаются в столовую, чтобы завершить обед деликатесом: салатом с сыром (рецепт ему дали все те же американские друзья, общение с которыми имело для него, видимо, такое значение).
– Может, тебе хотелось бы, чтоб я, как Шарль, занялся художественными поделками? – спрашивает он. (Уголки его губ при этом дрожат, как всегда, когда он сдерживает улыбку.) – Чтобы я смастерил, например, подвижную скульптуру в духе Кальдера?[21]
Они уже не раз смеялись над этой штуковиной, вернее, над честолюбивыми потугами бедняги Шарля.
– Удивляюсь, почему Ариана не пробует своих сил в абстрактной живописи, – говорит Жиль. – Раз он ваяет в манере Кальдера, почему бы ей не писать, как… ну, не знаю, скажем, как Дюбюффэ?[22] Или занялась бы она коллажами. Такая предприимчивая женщина…
– Ой, постарайся, пожалуйста, завтра не смеяться над ней так, как в прошлый раз. Она наверняка это заметила. И он тоже. Ты ее терпеть не можешь, но это еще не причина…
– Ариану? Да я ее просто обожаю! Мы обожаем друг друга… Дорогая, уж не знаю, что ты положила в этот салат, но он такой вкусный, что на тебя надо молиться. В салатах ты просто неподражаема.
И он ласково треплет ее по щеке.
– Ариану? – продолжает он. – Мы с ней друзья-приятели. Я ее очень ценю. Когда-нибудь я напишу ее портрет. Ты увидишь, как он будет похож. Разумеется, словесный портрет в духе моралистов времен классицизма. Ну, знаешь: «Диил или любитель птиц».
