– А если бы они поженились?
– Нет, ни в коем случае!
– Крик сердца!.. А знаешь, Жан-Марк будет, возможно, совсем неплохой партией. У него удивительное коммерческое чутье.
– Я вовсе не мечтаю о том, чтобы Жанина вышла замуж за человека с удивительным коммерческим чутьем, – говорит Жиль уныло.
Вероника опускает глаза. Ее улыбочка скорее похожа на усмешку.
– Я знаю, что ты об этом не мечтаешь. Но, может, следовало бы спросить и саму Жанину, каково ее мнение.
– Я ее знаю. Она тоже об этом не мечтает. Даже если…
– Что если? Продолжай.
– Даже если ты будешь давать ей соответствующие советы, не уверен, что она их послушается.
Вероника подымает глаза и мерит его жестким взглядом.
– Какие советы? О чем ты говоришь?
Ее голос слегка дрожит. Но отступать теперь уже поздно. Ссора так ссора. Жиль улыбается (от нервности? Или чтобы смягчить смысл своих слов?).
– Помнишь, прошлым летом, в Бретани, ты ей как-то сказала, что, если ее товарищ, сын депутата, богат, ей следует им заняться. Это твои слова: «Если у него есть башли, займись им».
Она хмурит брови, стараясь вспомнить.
– Я ей так сказала? Что ж, вполне возможно. Наверное, я шутила. А что она ответила?
– Ничего, – говорит он холодно. – Она покраснела.
– Краснеть тут не с чего, – говорит Вероника с вызовом; они в упор смотрят друг на друга без всякой нежности.
– Возможно, что и не с чего. Но она все же покраснела.
Вероника отворачивается. Молчание. Она вздыхает.
– Ну и память же у тебя! Помнить такие вот мелочи, какие-то случайные, ничего не значащие фразы!
– Видимо, эта фраза что-то для меня значила.
Она снова кидает на него жесткий, внимательный взгляд.
– Почему? Ты увидел в моих словах намек на то, что у тебя самого нет башлей, не так ли?
Настал черед Жиля опустить глаза.
– В твоих словах много чего можно было увидеть…
– Я сказала эту фразу, не придавая ей особого значения, – говорит она вдруг устало. – Сказала просто так, ничего не имея в виду. Если искать скрытый смысл в каждом слове…
– Бывают «неконтролируемые аллюзии» (он произносит слова отрывисто, словно иронически, чтобы снять по возможности серьезность обвинения). По Фрейду, все полно значения. Ничего нельзя сказать просто так.
– К чертовой матери Фрейда! Лучше помоги-ка мне.
Они убирают посуду со стола, уносят все на кухню. Она крошечная, вместе они там едва помещаются. Раковина, газовая плита и шкафчики для посуды и кастрюль занимают почти всю ее площадь. Вероника готовит салат, а Жиль моет тарелки в напряженном молчании – каждый из них пытается угадать тайный ход мысли другого. Они были только что на грани ссоры, им едва удалось ее избежать. Даже не глядя на жену (он все же видит ее краем глаза), Жиль знает, что она сейчас прервет молчание, наверняка скажет что-нибудь приятное, шутливое, чтобы сгладить дурное впечатление от последних реплик.
