— Они довольно быстро использовали переменившуюся ситуацию, — согласился Вэнион. — Пожалуй, даже слишком быстро. Отсюда до Материона почти тысяча лиг. Или у кого-то очень хороший конь, или наш загадочный приятель опять нарушает правила, чтобы известить провинции о том, что произошло в столице после мятежа.
Ребал между тем вскинул руки, чтобы усмирить рев толпы.
— Со мной ли вы, братья? — патетически воскликнул он. — Защитим ли мы дома наши и веру нашу, поможем ли нашим друзьям тамульцам?
Толпа одобрительно взвыла.
— Попросим Инсетеса помочь нам! — крикнул крестьянин с дубинкой.
— Инсетес! — завопил другой. — Инсетес! Призови Инсетеса!
— Вы уверены, друзья мои? — вопросил Ребал, выпрямляясь и теснее запахивая черный плащ.
— Призови его, Ребал! Пробуди Инсетеса! Пусть он скажет нам, что делать!
Ребал принял картинную позу и вскинул руки над головой. Затем он начал говорить, глухим низким голосом произнося гортанные слова.
— Это стирикский? — прошептал Келтэн Сефрении. — Мне кажется, это не очень похоже на стирикский.
— Это чушь, — презрительно фыркнула онa.
Келтэн сдвинул брови.
— По-моему, я о них никогда не слышал, — шепотом сказал он. — В какой части мира живут чуши? Сефрения озадаченно воззрилась на него.
— Я неправильно сказал? — осведомился он. — Они зовутся чушиты? Или чушийцы? Я имею в виду тех, чей язык называется «чушь».
— Ох, Келтэн, — тихо засмеялась она, — до чего же я люблю тебя.
— А что я такого сказал?
Голос Ребала поднялся почти до визга, и он резко опустил руки.
В костре что-то оглушительно взорвалось, и огромные клубы дыма заволокли просеку.
— Внемлите ми, братие! — донесся из дыма оглушительный рык. — Ныне пришед час брани великая.
Люд эдомский оружный, ступай за мною на рать кровавую! Берите мечи булатные, облачите члены своя в брони, а главы в шеломы! Бейте нещадно ворога лютого, домам и пашням погибель несущего! Ступайте во брань ярую с погаными выползками Церкви Чиреллоская! За мной! За мною, вой Господни, и Господь направит стопы и длани ваши!
— Высокий древнеэленийский! — шепотом воскликнул Бевьер. — Вот уже тысячу лет никто не говорил на этом языке!
— Какой бы то ни был язык, а я бы за ним пошел, — проворчал Улаф. — Славная речь!
Дым начал редеть, рассеиваться, и рядом с Ребалом возник широкоплечий богатырь в древних доспехах, вознесший над головой огромный двуручный меч.
— Разор! — проревел он. — Брань и разор!
