— Лысая Таня? (Смайлик.)
— А я обычно в парике хожу.
— Правильно поступаешь, кстати. Только голова потеет немного. (Смайлик.)
— Я знаю.
— И снова ушел от ответа.
— Какого? Напомни.
— Про выходные.
— А-а-а-а-а, Дино Салуззи слушал.
— На концерт ходил?
— По телевизору.
— Понятно. По программе проверю.
— Проверяй, коль хочется. Охота, она, знаешь ли, Женя, пуще неволи.
— А меня не Женя зовут.
— А как же тебя тогда зовут?
— Можно мне не говорить?
— Мы же договорились.
— Договорились.
— Вот и говори, а то я тебе тоже ничего про себя не расскажу.
— Вот и верь после этого людям. Дино Салуззи — это классно, меня на него Фоска подсадила.
— А Фоска — это кто?
— Хороший человек один.
— Понятно, что ничего не понятно. Ну и как тебя зовут?
— А помнишь, как в телевизионной рекламе: «Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?» Угадаешь?
— Фекла.
— У тебя еще две попытки.
— Даздраперма. Иванушка. Иудушка.
— Угадал, угадал.
— Чё, Даздраперма?
— Вообще-то я шучу.
— Хорошо.
— А вообще-то меня Сашей зовут.
— Вот и отлично, Саша, будем знакомы.
— Конечно, будем. А тебя-то как?
— Госсподи, ну я же тебе сказал — Таня я, Таней меня люди кличут.
— Ну что же, будем знакомы, Таня.
— Ага, пока-пока.
И тут окошечко привата гаснет, сеанс связи завершается с разгромным счетом.
XXI
У Нодельмы голова кружится: не было ни гроша, и вдруг алтын! Столько радости зараз, как унести и не расплескать! Внутри ее все поет, буквально каждая клеточка организма; вскочив, она лезет в сумку за сигаретами, едва ли не бежит к лифту, в дверях сталкивается с Кня, ну что за день (нужно посмотреть гороскоп), спешащего к лифту, — тоже, видимо, на свежий воздух, покурить.
Так они стоят возле лифта — и боковым зрением Нодельма видит, что Кня переминается с ноги на ногу, потом приходит лифт, он пропускает ее вперед (мужчины в этой компании убеждены, что разрешить войти женщине в лифт первой — самое высшее проявление галантности), двери закрываются, и расстояния между ними становится еще меньше. Замкнутые помещения в жизни Нодельмы — отдельная тема, мы ее еще коснемся, а пока отдадим должное ее выдержке, даже мужеству. Рядом стоял со скучающим видом предмет обожания, она угадывала его запах — одеколон или лосьон после бритья, уже однажды узнанный в метро, от него шло широкое тепло, даже жар, обжигавший мочки.
Нодельму подмывает начать разговор, сказать что-нибудь типа Меня зовут Даздраперма или Здравствуй, Таня, как дела, но она сдерживается, не в силах взглянуть ему в глаза.
