– Не бери в голову – какая-то аномалия.
Радио в то же время продолжало свой рассказ: «…магнитный щит Земли „вздрагивает“. Именно эти колебания электромагнитного поля и ощущаются живыми существами. Бактерии, пчелы, голуби, дельфины, саламандры и другие животные обладают способностью ориентироваться по магнитному полю благодаря тому, что природа наградила их встроенными в нервные окончания магнитиками – зернами магнетита Fe3 O4. Во время магнитных бурь этот механизм сбивается, что и приводит к необычному поведению животных…»
– А я слыхал, что эти саламандры… Они не просто жабы. Они будто бы даже в огне не горят, – оживился Рябчук и опрокинул еще стопарик.
– Когда магнитные бури, то самолеты с курса сбиваются и всякое нехорошее происходит, – вспомнил Бирюшкин.
– А я вот слыхал, не знаю, правда или нет, но тоже по радио, будто земная кора движется. И наш город через 150 лет будет на Северном полюсе. И еще говорили, будто через пятьдесят лет Земля не погибнет, а цивилизация может быть.
– Не слыхал, не знаю. А что это у тебя за таблетки? – Бирюшкин указал на пузырек, стоявший на краю стола.
– Это стугерон. Спасибо, что напомнил, – Рябчук положил пузырек в карман. – Это от нарушения мозгового кровообращения…
Вдруг приемник засвистел и от свистка перешел к неприятному треску.
– Трахни, трахни его по корпусу! – посоветовал Рябчук сменщику, сидевшему напротив «ВЭФа».
Бирюшкин хотел стукнуть древнюю технику, но еще более резкий, громоподобный треск послышался с улицы. Сменщики переглянулись и, встав словно по команде, вышли на площадку перед будкой.
Перед сторожкой они ничего не заметили. В ночном небе, подсвеченном догоравшей на западе зарей, было отчетливо видно, как свинцовая предгрозовая туча ползет над крестами и плитами в сторону городка, моргавшего тусклыми фонарями. В двух шагах виднелись тени надгробий. В фонарном свете они казались карликами, стоящими рядками по всему полю.
– Видно, действительно магнитная буря, – согласился Бирюшкин. – Вон и техника барахлит чего-то.
Рябчук взглянул на сменщика: ведь не о том сейчас думал Егорыч. Это задело Рябчука и испугало. Он побледнел. Только теперь вид родного кладбища, к которому он привык за пять лет работы, заставил его испугаться.
– При чем здесь техника? – резонно спросил Рябчук. – Треск снаружи, а чему там трещать?
Вдруг дневной сменщик сказал тихо, но внятно:
– Ну что ж, засиделся я нынче у тебя, пойду до дому, ждут.
Рябчук направился к калитке и, уже дойдя до нее, бросил торопливо:
