— Раздевайся здесь, — сказал я, слабо упираясь.
Она хихикнула снова.
— А что ты еще не видел?
— Ты умеешь показывать по-разному, — вывернулся я с ответом, — уж и не знаю, где тебя такому научили.
— Все сама, — заверила она горячо, — все сама! Вот такая я талантливая.
Она протащила меня через двор к зданию на другой стороне сквера. Я отшатнулся было от вывески, в которой сказано что-то про экстремальную хирургию, но Эмма пищала, толкала, пихала, тащила и волокла, пока не всобачила в просторный уютный кабинет, мало похожий на медицинский, слишком много роскоши и гламура, хотя какие-то намеки на врачебность присутствуют.
Из-за стола поднялся моложавый человек в белом халате, крепко пожал мне руку.
Эмма прощебетала весело:
— Сергей, здрастьте!.. Вот еще один все хочет к вам попасть, да все стесняется. Молодой ищщо, как он говорит по наивности.
Медик окинул меня быстрым цепким взглядом, глаза смеялись, кивнул на кресло:
— Садитесь.
Я с неловкостью сел, тут же спинка начала мягко отодвигаться. Я хотел встать, но рука медика удержала, а Эмма сказала весело:
— Не дергайся! Щас тебе пузико вскроем, кишки вытащим, посмотрим на свет…
— Какая ты кровожадная, — сказал медик укоризненно. Улыбнулся мне: — Не обращайте на нее внимания, она всех пугает. Какие проблемы?
— Да нет проблем, — пробормотал я.
— Что хотели бы изменить?
— Да тоже вроде бы все в порядке, — ответил я, — но раз уж такая мода всех охватила, то не хочу отставать. Посмотрите сами. Но чтоб не во вред и чтоб р-р-раз и готово.
Он взялся за мою голову, ощупывал и медленно поворачивал, всматривался, снова щупал, прямо всего измацал и исщупал, даже за уши подергал и нижней челюстью подвигал, словно я корова, перетирающая траву в хлеву.
— Можно подправить подбородок, — проговорил он задумчиво.
— А что с ним? — спросил я испуганно.
— Все в порядке, — успокоил он, — нормальный подбородок. Но можно сделать массивнее и чуть выдвинутее. Говорят, это свидетельство характера, упорства и силы воли.
Эмма подсказала ехидно:
— И сексуальной мощи, и сексуальной мощи!
— И сексуальной мощи, — подтвердил врач. — Что, как вы понимаете, сейчас куда важнее, чем быть умным или благородным.
Я покачал головой.
— Имплантаты? Не хочу.
— Какие имплантаты? — удивился он. — Имплантаты, если тяжелые случаи. Когда челюсти практически совсем нет. А вам пару инъекций рестилайна, и подбородок будет как у Габсбургов! Или Гогенцоллернов, не помню. Только челюсти их помню.
