Эмма поглядывала из-за высокого барьера насмешливо, я видел только ее голову с затейливой прической, что делает ее похожей на диковинный цветок.
— Проблемы с мочевым пузырем? — поинтересовалась она деловито. — Рекомендую гепаундететавит.
— А это что? — спросил я.
— Не знаю, — призналась она. — Слышала рекламу, что у кого проблемы с простатой, тот должен принимать этот гепаундететавит.
— У тебя хорошая память, — сказал я, — может быть, и ДНК знаешь, как полностью?
— Дезоксирибонуклеиновая кислота, — ответила она незамедлительно и покачала головой с укоризной. — Этому в школе учат, Евгений Валентинович. Так вам заказать гепаундететавит? Принесут из ближайшей аптеки! Немедленно.
— Нет у меня никакого простатита, — ответил я сердито. — У меня вообще никогда горло не болело.
— Здорово, — восхитилась она, — а у меня всякий раз после мороженого… Вам чего-нить принести в кабинет?
— Чего? — спросил я опасливо.
— Ну там кофе могу, чай еще умею… Печенье у меня есть. Работы почти нет, могу и поухаживать за единственным молодым мужчиной.
— Единственным? — переспросил я. — Кстати, а где все? По кабинетам?
— А где им еще быть, — удивилась она. — Вы ж кабинетные работники! Это вы все в коридор почему-то. Наверное, потому, что я здесь? Ну, скажите!
Я виновато развел руками.
— Конечно же, Эмма, разве может быть другая причина?
В шесть часов ровно я вышел из кабинета, украдкой оглянулся, но коридор пуст, только на самом конце все так же покачивается над полированным деревом стойки изящная башня из блестящих черных волос.
Когда я проходил мимо, Эмма вскинула голову, улыбнулась во весь рот.
— А, мой поклонник… Евгений Валентинович, вы ведь мой поклонник?
— Ну еще бы, — ответил я поспешно. — Попробовал бы я им не быть! Надеюсь, я не единственный?
— Но самый молодой, — заявила она безапелляционно, — так что я на вас глаз положила. А сейчас, если хотите, можете заглянуть к Глебу Модестовичу. Он так и сказал: «Если у него будет желание…»
Я задумался над такой странной формулой приглашения, обогнул ее стойку и постучал в дверь. С той стороны донесся голос Глеба Модестовича:
— Открыто.
Я вошел, он возился у окна с зацепившейся шторой. Лохматые волосы стоят дыбом, как у клоуна, на макушке ярко отсвечивает розовая лысина.
— Проблемы? — спросил он, не оглядываясь.
— Да не совсем, — ответил я стеснительно. — Просто пока чувствую себя не в своей тарелке. Никогда не думал, что буду работать в благотворительной организации.
