Может быть, в словах Николетт есть доля истины? Явно кто-то пытался убить ее. Может быть, в голове короля или его подлого сына созрело подобное намерение? Но почему тогда убийца заколебался? Увидел его? Вряд ли.
Лэр попытался вспомнить все, что случилось. Он был ведь совсем рядом с убийцей. Де Фонтен помнил его запах, силу, но человек оставался безликим. В какой-то момент ему показалось, что он слышит рыдания. Лэр почувствовал, что ему стыдно: он вел себя грубо, словно животное. Нет, он не способен думать о ней с трезвой ясностью. Впервые увидев Николетт, он был поражен ее невинной, полудетской красотой. От изгиба длинных ресниц, удивительного разреза глаз замирало сердце. Лэр не знал, какое слово подобрать, чтобы описать свои чувства. Тоска? Раздражение? Волнение? Неужели другие мужчины чувствуют то же самое?
* * *
Лэр плохо спал в ту ночь. В комнате еще было темно, когда он встал, зажег свечу и попытался побриться. Вода в кувшине была красной от крови. Держа бритву в перевязанной руке, он неуклюже снял щетину, а заодно, местами, и верхний слой кожи.
Утро встретило морозным воздухом. Лэр пересек двор и вошел в церковь. Уже началась литургия. Свечи едва рассеивали темноту, пахло ладаном и воском. Молодой священник певучим голосом произносил латинские слова.
Лэр и Тьери говорили полушепотом.
– Ты хочешь обвинить меня? – спросил Тьери после того, как узнал о случившемся.
– Нет. Тебе бы это ничего не дало. Есть ли в аббатстве другие гости?
– Несколько певчих и торговец, но… Неужели ты думаешь, что церковь…
– А что за торговец?
– Он говорил о каких-то пряностях и приправах. Ужин здесь был просто ужасный. Ты едешь в Сен-Северин? Там аббат намного великодушнее, и еда получше.
– Торговец был один? – продолжал расспрашивать Лэр.
До него донесся голос священника.
– Requiem aeternam dona eis, Domine.
– Полагаю, у него есть слуги, – ответил Тьери на вопрос брата.
Лэр обежал часовню взглядом. Одни монахи.
– Почему торговца нет на службе?
– Думаю, он уехал. Несколько часов назад я слышал его шаги в коридоре.
– Ты видел, как он уехал? – понизил голос до шепота Лэр.
– Вечером он говорил, что уедет засветло. Господь с тобой, Лэр, этот торговец – старик, и толст, как бочка. Он с трудом проходил в дверной проем. Ты же говорил, что убийца бежал через окно.
Служба продолжалась.
– Et ne nos inducas in tentationem.
Запах курящихся благовоний достиг ноздрей Лэра, и он чихнул. Тьери вновь повернулся к брату.
