Николетт натянула капюшон на голову и клубочком свернулась на тюфяке. Резкий звук упавшего ботинка заставил ее вздрогнуть. Она повернулась к Лэру.
– Куда вы дели нож? – в голосе де Фонтена звучал гнев. Когда она не ответила, он резко сдернул капюшон с ее головы. Глаза Николетт смотрели с холодной яростью. Он присел на корточки рядом с тюфяком, поставил свечу на пол. – Куда вы дели нож? – повторил Лэр, не отрывая от нее взгляда.
Николетт сжала губы, не желая отвечать. Он грубо схватил ее за подбородок.
– Куда вы спрятали нож? – его голос напоминал рычание.
На глаза Николетт навернулись слезы, но она продолжала упрямо молчать. Он сжал ее щеки двумя пальцами, угрожая выдавить из нее правду, словно сок из яблока. Николетт молчала.
Тогда Лэр сдернул ее с тюфяка и, ухватив одной рукой за шею, другой ощупал балахон. Она попыталась увернуться, ударить его ногой, но руки мужчины держали крепко, а босая нога не могла причинить сильной боли. Но эта атака, сопротивление разозлили его еще больше. Скрипя зубами, он тряс ее измученное тело.
– Где нож?
Его дыхание обдавало ее, словно горячий ветер. Николетт, пытаясь вырваться, замолотила кулаками по груди Лэра, потом ударила в бедро. Разозленный, де Фонтен раненой рукой схватил ее за колено, резко дернул, другой рукой отгибая легкое тело назад. Раненая рука скользнула с колена на бедро, поползла выше… Лэр уже понял, что спрятать нож под балахоном она не могла, но хотел вытрясти из нее правду. Маневр себя оправдал. Николетт была готова драться, но к тому, чтобы он…
– В соломе! – в голосе звенело рыдание. – Я спрятала нож в соломе.
Лэр потащил Николетт к постели. Продолжая одной рукой держать ее, другой отшвырнул перину и начал ощупывать солому, которой был набит тюфяк. Пальцы коснулись чего-то острого и холодного. Нащупав рукоятку, он вытащил нож из соломы. Разъяренный, швырнул Николетт на постель.
– Злобная маленькая шлюха! – прорычал Лэр. – Ты хотела вонзить его мне в спину?
Николетт натянула капюшон на лицо. Униженная, она вновь положила перину на тюфяк, легла и свернулась калачиком. Бедро продолжало ныть от грубого рывка мужской руки. На глаза непроизвольно набежали слезы. Наконец Лэр отошел от нее.
Он засунул нож за пояс и, поставив свечу на стол, решил как-нибудь запереть дверь. Лэр подтащил к двери скамейку. Наверное, это глупо, ночной убийца вряд ли вернется, но все же так спокойнее. Задув свечу, он лег на свою постель. Но сон не шел.
