На какой-то момент ошеломленные грации утратили дар речи. В эту секунду они больше всего походили на трех шаловливых девочек, застигнутых врасплох. Отчасти, так оно и было – самой старшей, Жанне, не так давно исполнилось девятнадцать.
Николетт первая обрела дар речи.
– Мы не слышали, как вы объявили о своем приходе, мессир.
Черные локоны упали ей на лоб. Она встряхнула головой. Огромные карие глаза удивленно смотрели на короля.
– Верно. Но не стоит изображать невинность.
Холодный взгляд короля заставил Николетт вздрогнуть.
– Мы разыгрываем небольшую пьесу, мессир, – голос Николетт выдавал испуг. – Поверьте, в ней нет ничего дурного.
– Ничего дурного, – повторил король. В нем закипал гнев. – Ничего дурного! Конечно! Вы насмехаетесь над своими мужьями, над всей страной, забывая о королевском достоинстве! Ничего дурного! Жалкие негодяйки, вот вы кто! И конечно, вы будете отрицать, что встречаетесь с офицерами королевской стражи Лэром де Фонтеном, братьями Пьером и Готье д'Олни?
О чем говорит король? О вечеринках в саду?
Конечно, порой пьесы были на грани… Но ведь они запрещены уже две недели. И после этого принцессы затаились. Конечно, на спектакли приходило немало благородных молодых людей, и среди них – братья д'Олни. Но имя Лэра де Фонтена ничего не говорило Николетт.
– Это были всего лишь забавные пьесы, – продолжила самая младшая невестка. – Возможно, немного шаловливые, но в них не было ничего такого… Мы не позволяли себе ничего неприличного.
– Это правда, мессир, – наконец смогла произнести Жанна.
Бланш только склонила голову, слишком напуганная появлением короля, чтобы поддержать подруг. Все три сели на кровать, сложив руки на коленях.
– Так вы признаетесь, что ваши встречи проходили в саду?
У Николетт кружилась голова, она с трудом понимала, о чем спрашивает король.
– Это были всего лишь невинные проделки, – продолжала настаивать она, проводя рукой по рассыпавшимся локонам. – Там присутствовало много молодых людей. Конечно, нас можно обвинить в излишней… э-э… горячности и слишком громком смехе, но…
– А также в супружеской измене? – резкий вопрос короля прервал ее оправдания.
– Нет! – Николетт ощутила острый приступ страха.
Обычно король бывал спокоен и молчалив, редко выдавая свои чувства, но сегодня его серые глаза горели гневом, в голосе звучало презрение.
– Есть свидетели вашего недостойного поведения.
Николетт почувствовала, как у нее сжимается сердце.
– Значит, это лжесвидетели, мессир. Король презрительно фыркнул.
