Нагнувшись, Кира взялась за подол рубашки. Одним свободным движением она сбросила ее, открыв матовую поверхность своего тела.
У Гевина перехватило дыхание. Жар вожделения пробежал по его ногам и вспыхнул пламенем в паху. Он покрылся потом. Нестерпимое желание дотронуться до нее, исследовать каждый ее изгиб овладело им.
Он хотел, чтобы она открылась ему и была готова принять его глубоко внутрь себя.
К черту манеры! Почувствовав, что во рту пересохло, Гевин сглотнул. Когда он в последний раз чувствовал такое неистовое желание? Теперь уже и не вспомнить. Время от времени у него были любовницы, которых он находил довольно приятными, но ему никогда не встречались женщины, которые делали бы его страстным и безрассудным, каким когда-то был его отец, и даже если бы какая-то женщина произвела на него такое впечатление, как Кира, он бы держался от нее подальше.
Теперь у него не было такого шанса. Неприкосновенность имени семьи зависела оттого, сможет ли он дискредитировать Киру.
Рассеянным движением запястья Кира бросила тонкую ночную рубашку на пол, и Гевин испустил дрожащий вздох. Воздух показался ему чертовски горячим. Наблюдательный пункт, который его извращенный отец устроил двадцать лет назад, позволял ему видеть Киру в профиль, с правой стороны, но он не мог видеть ее левое бедро. Вместо этого в солнечных лучах, льющихся из окна, он прекрасно видел ее тугую грудь с затвердевшими от утреннего холодка сосками и легкие тени, ложившиеся на се гибкий торс.
Гевин чуть не застонал вслух, когда его взгляд спустился к плоскому животу девушки, гибким бедрам и нежным округлостям ягодиц, которые покрывала кожа экзотического цвета свежезаваренного чая с молоком.
Внезапно Кира потянулась, словно довольная кошка, и тело Гевина напряглось еще сильнее. Как, ради всего святого, он сможет теперь смотреть на нее в обществе? Гевин вдруг представил себя на свадьбе Джеймса и Киры готовым и жаждущим сделать гораздо больше, чем просто поцеловать невесту...
Что, черт возьми, случилось с ним? Он был уже на расстоянии многих лет от безудержных видений юности и научился контролировать себя, а обнаженных женщин видел с тех пор не одну дюжину. Почему же Кира Мельбурн так действовала на него?
Гевин закрыл глаза и снова сделал глубокий вдох, но в своем воображении все еще видел Киру восхитительно обнаженной, разглядывающей собственное отражение в зеркале. Стараясь овладеть собой, он сосчитал до десяти, потом до двадцати и, наконец, выругался.
