Как-то, придя вечером домой, она застала Катю в слезах.
— Что ты? — спросила она с искренним участием.
— Ничего, — ответила Катя. Она подавила слезы и сидела надутая, не глядя на Лену.
Из соседней комнаты послышалось бормотанье Катиной мамы:
— Это уж я не знаю, что такое, — за добро так отплатить людям.
— Что у вас случилось? — спросила Лена.
— Коли со мной по-хорошему, — продолжала Катина мама, входя в комнату, — то и я обязана поступать по-хорошему, а не так.
— О чем вы? — спросила Лена, не подозревая, что все это относится к ней.
— Мы с вами, Леночка, поступили как с родной, — сказала Катина мама. — А вы вон чего делаете, это разве мыслимо, это только в нынешнее время стали барышни себе позволять.
— Я не понимаю, — сказала Лена, — о чем вы говорите. Я ничего плохого вам не сделала.
— Не надо оправдываться, милая, не надо оправдываться. В таких делах всегда женщина виновата. Парень — что малый телок: его куда потянут, туда он и идет.
— Вы что думаете, — спросила Лена, удивившись, — что я влюблена в Катиного жениха? — Она засмеялась. — Я не влюблена в него!
— Никто, Леночка, вам и не говорит, что вы влюблены, — отвечала Катина мама. — А что он в вас влюбился, так это с вашей стороны — уж вы нас извините — вовсе нехорошо и непорядочно.
Катя упала головой на стол и зарыдала.
— Мне это неизвестно, — сказала Лена зазвеневшим от злости голосом. — Ну его к черту, на черта он мне сдался?
— А мы этого не знаем, на черта или нет. Молодой человек, непьющий, интересный, жалованье хорошее…
Лена ушла в комнату, где они спали с Катей, и легла на кровать. Ей захотелось уйти из этого дома.
Вошла Катя, подсела и обняла ее.
— Не сердись на маму, — сказала она. — Я знаю, что ты не виновата. Просто все мужчины — подлецы.
Лене вспомнился подлец с бараниной. Она засмеялась. Катя поцеловала ее, гордясь своим великодушием. Они пошли ужинать. Лена пила парное молоко и думала: «Не хочу. Уйду».
Через несколько дней она получила от Катиного жениха записку с объяснением в любви. Она разорвала записку и возвратилась в общежитие.
Второй случай был за полгода до ее замужества.
В общежитии, в нижнем этаже, жили мужчины. Наверху, у женщин, было чисто. На плите стояли блестящие алюминиевые кастрюльки и небесно-голубые чайники. Мужчины жарили яичницу и грели воду для бритья в эмалированных кружках, закопченных до черноты. Они харкали, плевали и бросали окурки на пол. Лена избегала знакомства с ними.
Однажды, когда она проходила по нижнему коридору, ее остановил какой-то.
