— Семецкий! Вы живы?! — шагнул я навстречу ему, сам удивляясь, как рад я видеть этого человека в здравии.
— Приветствую вас, государь! — чуть отступив, обрадованно воскликнул он на русском языке двадцатого века и поклонился.
— А дядюшка Сэм сказал мне…
— Я был серьезно ранен, но я выжил, — прервал он меня. — Товарищи по борьбе подобрали мне кое-какие б/ушные органы на подпольном биоразборе и поставили меня на ноги. Простите, что перебил вас, но я должен немедленно вам сообщить…
Но тут уже его прервал громкий посторонний звук — шум с напором текущей воды. Одновременно повернув головы, мы уставились на его «страуса». Тот и в самом деле писал. Специфический запах мочи на морозе, знакомый мне по деревянным дачным сортирам, не оставлял места для сомнения. Булькающий звук длился минуты две, и за «страусом» образовалась обширная проталина, от которой поднимались клубы пара. Чистоплотный «страус» сделал шажочек в сторону и замер вновь.
— Беда, — сказал Семецкий. — Эти биороботы отвратительны, но другого транспорта тут не нашлось. А как эти уроды спариваются… — его лицо исказила гримаса брезгливости. — Впрочем, я тут вовсе не для того, чтобы описывать вам это. Времени у нас в обрез. За мной погоня. Я должен немедленно сообщить вам…
— Они уже близко! — снова перебил я его. — Расскажете в корабле! Гойка, улетаем! — крикнул я по-цыгански.
Мы бросились к трапу. Первым по вертикальной лестнице торопливо полез Гойка. Вторым был я.
Резко затормозив, «страусы» встали полукругом и одновременно, словно по команде, присели. Гойка полез еще быстрее, опасаясь то ли их пассажиров, то ли предстоящей вони. Дверцы откинулись, и в тот же миг морозную тишину нарушило характерное шипение, с которым воздух рассекает плазма бластеров. В нас стреляли.
— Скорее! — заорал Гойка. — Они пробьют обшивку!
Позднее я понял, что преследователи не решились бы поставить бластеры на столь мощный режим, ведь, случись им повредить реактор, они бы погибли сами. Но в тот момент слова штурмана подстегнули нас, как хорошая плеть.
Мы стремглав взлетели к дверной диафрагме шлюзового отсека, Гойка рухнул на пол и, откатившись подальше, вскочил на ноги. Так же поступил и я.
В проеме показалась фигура Семецкого… Но именно тут ему в спину угодил плазменный заряд, предназначенный, скорее всего, мне.
Я кинулся к нему, протянул руки к его вытянутым рукам… Но схватить его не успел.
— Спасайтесь! — выдохнул Семецкий и рухнул назад. Но еще до этого какой-то серый комочек, сорвавшись с его ладони, упал передо мной. Не обращая на это внимания, я, несмотря на опасность, хотел высунуться из люка, но, видно, Гойка уже нажал клавишу замка, и диафрагма моментально задраила выход.
