Я подхватил лукошко с другой стороны, и с ним мы вернулись обратно — туда, где обещали подождать Филиппа.
— Так что там с Рюриком? — не позволил я дядюшке избежать дальнейших объяснений.
Он уселся возле моркови, вынул здоровенный экземпляр, обнюхал его и со смачным хрустом откусил кончик.
— Пока сто я не могу этого вам открыть, — заявил он хрустя.
В этом ответе я услышал его прежнее отношение к себе. Но я-то уже не был прежним. И я взбеленился:
— Вот что, дядюшка! Хватит уже мне этой лапши на уши! Вешайте ее себе, больше поместится!
Дядюшка перестал хрумкать и удивленно уставился на меня.
А я продолжал:
— Я прошел через всевозможные испытания, я бродяжничал с табором цыган, я приобрел жену и сына, а затем потерял их. Я спас вас в конце концов. Да, когда-то вы вытащили меня из смертельной передряги, но я уже сторицей расплатился за это. И я не намерен больше слушаться вас беспрекословно. Начнем с того, что прежде всего мы выручим из беды мою семью, а уж потом будем заниматься политикой.
Дядюшка качнул ушами, намереваясь что-то сказать, но я остановил его жестом. Нервно вздохнув, дядюшка вновь заткнул себе рот морковью и стал тревожно хрустеть ею.
— Я еще не все сказал, — продолжал я. Повторяю: — Я должен знать, чем вас не устраивает Рюрик. Я должен быть уверен, что он действительно настолько плох, что его необходимо свергать. И если вы не сумеете убедить меня в этом, я и палец о палец не ударю для того, чтобы помочь вам. И учтите, убедить меня будет довольно трудно: я давно приглядываюсь и вижу, все в этом мире довольны тем, как обстоят дела. Может быть, вы хотите сделать меня орудием какой-то грязной интриги или заложником вашего честолюбия?
Дядюшка Сэм еще раз горестно вздохнул, отбросил огрызок с ботвой в сторону и заявил:
— Какое, к церту, цестолюбие… Вы посмотрите на меня… Цестолюбие… Ладно. Уломали. Слусайте зе… — Он снова вздохнул. — Рюрик — не целовек. Точнее — не совсем целовек.
Я припомнил, что точно таким же эпитетом час назад Филипп наградил самого дядюшку Сэма. Но удержался от того, чтобы сообщать ему об этом. Вместо этого я спросил:
— И кто же он?
— Он не целовек, он цюзой, — дядюшка сделал большие глаза…
Чужой… В том смысле, что «чужой», как в фильме «Чужой»? Да, дядюшка явно имеет в виду именно это.
— Ну? Еще точнее. Откуда от явился? Как захватил власть?
— Он не захватывал. Его бояре сами попросили. Чтобы порядок на Руси навел. Давно иссе. Когда целовецество в первый и в последний раз встретилось с иной сивилизацией. С полукиноидной.
