Все. Конец.
* * *
… Крыша съезжает окончательно. Поймал себя на том, что совершенно серьезно раздумываю, не является ли вся моя история с переносом из прошлого в будущее да еще с перспективой стать царем Всея Руси таким же мнемофильмом, как все просмотренные мной. А что? Сюжетец не менее идиотский. Занимательный. Есть стрельба, эротика, есть воплощение стремления маленького человека к власти; и никакой общегуманистической идеи. Все это свойственно тому, что обозначается термином «массовая культура».
То, что у меня есть многолетняя память, ничего не доказывает: подобная память персонажа «пристегивается» зрителю почти с каждым мнемофильмом. То, что я не помню, кто я на самом деле? Есть и такой эффект. То, что я имею свободу воли? Я уже говорил, ОЩУЩЕНИЕ наличия свободы воли испытываешь и в мнемофильмах.
А как проверить? Покончить жизнь самоубийством? А вдруг это все-таки настоящая жизнь? Обидно получится. А если и нет, то ведь все равно суицид я совершу только в том случае, если он задуман режиссером, и именно тогда, когда предписано сценарием…
В конце концов я остановился на мысли, что даже если мое нынешнее существование и является мнемофильмом, это ничего не меняет. А то, что я об этом догадался, не более чем режиссерская находка. Подобные догадки были свойственны людям и до меня. Солипсисты, например, расценивают свою жизнь, как собственные фантазии. А буддисты, если я ничего не путаю, считают, что весь мир есть всего лишь сон Будды. Так что я не одинок. А жить как-то надо.
Но, как бы то ни было, благодаря мнемозаписям я и не заметил, как за спиной осталась большая часть нашего пути. А тоска по Ляле и Ромке, страх за них, хоть и были загнаны в самый дальний уголок моего сознания, все же не прекращали отзываться в груди тупой, ноющей болью. Пророчество колдуньи не успокаивало. Не стану царем? Да и не надо. Лишь бы с Ромкой все было в порядке… Но она сказала, есть два варианта будущего: в одном Ромка станет царем, в другом моя семья погибнет. Как я должен поступить? Что я должен сделать для того, чтобы события двинулись по первому пути?..
С Аджуяр мы почти не общались, и я, бездельничая в полном одиночестве, начал чувствовать себя чем-то вроде бомжа.
Кстати, почему в двадцатом веке нас в постсоветской России так поражали бомжи? При том что самоубийство казалось нам явлением если не нормальным, то, как минимум, естественным, обыкновенным. Так ведь если уж человек в единочасье может отказаться от самой жизни, то тем более ему легко отказаться лишь от одной ее части — социальной. Просто человек решает плыть по течению. Жить вне общественных связей. Как животное.
