Следующие его слова были, пожалуй, самыми тихими, какие я от него слышал.
— Не имеющий силы не может угрожать. Я всего лишь слабое смиренное создание. Но Святой Дух возвысил меня. Господь даровал мне силу. Я не претендую ни на какую власть, кроме власти Бога во мне, и не имею иной воли, кроме Божьей. — Наверное, это был обман зрения, но мне показалось, что его глаза засверкали ярче. — Однако я знаю волю Бога и буду ее исполнять с Его помощью!
Поставив меня на место, Лемминг повернулся, чтобы удалиться, но я крикнул: «Подождите, пастор!» — и он медленно повернулся назад.
Очевидно, мне следовало держать язык за зубами, но я упрямо продолжал:
— У меня есть к вам пара вопросов, прежде чем вы присоединитесь к ангелам. Первый вопрос: коль скоро вы знаете волю Бога и она заключается в том, что Эммануэль Бруно осужден и проклят, то могли бы вы сесть за руль грузовика и переехать его, если вам велит Бог? Отвечайте: да или нет?
Он не ответил.
— Если такая идея придет вам в голову — тем более если это уже произошло, — то вам будет полезно знать, что я в таком случае сочту за Божью волю переломать вам руки, ноги и шею — каждую хотя бы в одном месте, а может, и в нескольких. Второй вопрос… Но мне пришлось ограничиться первым. Позже я осознал, что перерыв длился ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы обойти прихожан с корзинами и наполнить их пожертвованиями, после чего хорал должен возобновиться. Но в тот момент я только почувствовал, что на мои многострадальные уши вновь обрушилась ударная доза децибел, причем на сей раз к ним прибавилось нечто новое и столь же зловредное:
* * *
Мы — солдаты, ждет нас бой
В Божьей армии святой.
Бог объемлет нас руками,
И без нас истек слезами…
* * *
Неужели они поют? Неужели я да и в все мы недостаточно намучились? Я повернулся, чтобы взглядом дать понять Фестусу все, что я о нем думаю, но его нигде не было видно. Ну что ж, тем лучше — я свое дело сделал и теперь хотел только одного: оказаться там, где слышно лишь отдаленное стрекотание сверчка.
Вернувшись в проход, откуда я вышел несколько минут назад, я остановился и огляделся вокруг. И зрелище и звуки были достойны того, чтобы запереть их в банк вашей памяти. Все стояли, держа в руках маленькие книжечки и так широко разинув рты, что не было видно голов. Я подумал, что они либо визжат, либо у них тризм челюсти. Что бы ни делали прихожане (это походило на повторение первого стиха), они сопровождали это судорожными подпрыгиваниями, лишенными какого-либо ритма и напоминающими движения отправляющегося дизельного локомотива, который тянет за собой длинный поезд пустых товарных вагонов, начинающих трястись один за другим пропорционально увеличению скорости.
