– Пока нет…
– Не следует терпеть неудобства ради моды.
Келсо затянул узел и расправил белый шелк по своему вкусу.
– Готовность к жертве ради моды отличает человека из общества от простолюдина. – Он отступил назад, любуясь своей работой. – Отлично. А теперь вам следует поторопиться, иначе леди прибудет первой. Он подал хозяину фрак. – Любой дискомфорт служит напоминанием, что вы джентльмен.
Престон надел свой любимый темно-коричневый фрак и повернулся к зеркалу. Келсо повязал галстук классическим способом, расположив складки в виде сложного каскада. Да он просто художник!
Престон распустил сложный узел и пожаловался:
– Я не могу дышать! – Он завязал галстук свободным узлом, как у Байрона. – Так лучше.
Раскинув руки, Келсо загородил дверь:
– Не пущу… вы похожи на… лавочника!
Престон бросил взгляд назад, в огромное, во весь рост, зеркало. Отлично сшитый фрак, жилет из золотой парчи, отглаженные брюки с идеальной стрелкой, начищенные до блеска туфли.
– Вряд ли я похож на мясника, что торгует по соседству. В любом случае этот стиль мне нравится.
– Умоляю, милорд! Подумайте о моей репутации!
– Хватит мелодраматических жестов! Это не светский раут. Уйди с дороги. Как ты сам только что заметил, время не терпит.
– При одном условии, милорд. Обещайте, что это всего лишь временное отступление от правил. Просто из-за морского воздуха.
Престон с готовностью согласился. Про себя он решил, что морской воздух – отличный предлог на тот случай, если Матильда затеет разговор о том, что произошло сегодня днем. Интересно, помнит ли она? Престон шел к салону, тихо насвистывая матросскую песенку «Что делать с пьяным моряком?». Он-то уж точно не забудет.
Мэтти взялась за дверную ручку и остановилась в нерешительности. Она не принадлежала к числу особ, склонных отложить неприятное дело в надежде, что оно как-нибудь само образуется. Она глубоко вздохнула. В дверь коротко постучали. Она бросилась к маленькому бюро и поспешно села, приказав Эдит открыть дверь. Не обязательно Престону видеть ее нетерпение. Горничная сказала:
– Добрый вечер! О Боже, вы великолепны! Вы сияете, как новенький пенс!
Мэтти наклонила голову вправо, пытаясь увидеть, что там, за полуоткрытой дверью, и чуть не упала со стула. Она успела принять нормальное положение, прежде чем в комнату вошел Келсо. Камердинер предстал в полном облачении – красная ливрея, золотые эполеты, тесьма, медные пуговицы, бриджи, напудренный парик.
Он низко поклонился и удивительно звучным голосом произнес:
