Чарли, почувствовав, что с мальчиком происходит что-то неладное, решил загрузить его работой. Колли было поручено кормить животных, нарезать табак и чистить сараи. По вечерам Чарли включал старенький транзистор и слушал блюзы. Он сидел у огня, припав ухом к приемнику, грыз черенок своей видавшей виды трубки и иногда шевелил губами, подпевая Би-Би Кингу [2]. Все чаще он стал заходиться в приступах кашля. Тогда он раздраженно откладывал трубку и ворчал:
– Ну вот, даже от дыма уже удовольствия нет.
Потом он оборачивался к Колли и подсаживался к нему с книжкой, которую Колли штудировал после ужина. В эту зиму, помимо геометрии, Колли занялся историей, так как во владениях Чарли нашлось невероятное количество исторической литературы.
Чарли задавал мальчику вопросы: «Что такое Сфинкс? Кто такой Генрих Восьмой? Что произошло при Аламо? [3] «А Колли призывал на помощь все вновь полученные знания и отвечал. Если ответ оказывался правильным, Колли продолжал читать. Если же он ошибался, Чарли заставлял его возвращаться к уже изученному параграфу и читать его еще раз вслух.
А когда наступила весна того года, когда ему, по его подсчетам, исполнялось как минимум пятнадцать, Колли набрался мужества и задал Чарли чрезвычайно важный вопрос:
– Дьявол – мой отец?
Эти слова ему долго не давались главным образом потому, что они означали признание неприятного факта: он не знал своего происхождения. Он только чувствовал, что существование его каким-то образом связано с седовласым Ролинсом. Но оказалось, что связано оно с Ролинсом не так, как он предполагал. Чарли, услышав этот вопрос, замялся, но потом ответил четко и ясно:
– Нет.
Ответ прозвучал с такой определенностью, что Колли ни на секунду не усомнился в том, что это правда. И тогда он решил, что он один как перст в этом мире, и почувствовал, что ему стало еще холоднее, чем прежде.
Когда он пришел как-то раз на отдаленное поле, чтобы подготовить его к наступающему сезону, то понял, что зимний мрак начал рассеиваться. Ему становилось легче от острого запаха молодой травы, теплых лучей ласкового солнца, песни пересмешника в ясном утреннем небе.
И как только пришло тепло, с ним пришла надежда вновь увидеть ту маленькую девочку.
С ней мир стал бы снова правильным.
В один из майских дней Колли ушел с поля позже обычного, когда солнце здорово напекло ему спину, не прикрытую ничем, кроме драного комбинезона. На лбу у него выступил пот, и тогда он решил пойти к речке освежиться. Уже оказавшись на знакомом месте по щиколотку в ледяной воде, он оглянулся на дом на холме.
