«Это что же, сэр Майкл, леди Анна снова загуляла? Неужто Вы Лавра не долечили? Да нет, для Лавра ни бусы, ни перстни, ни прочие побрякушки не надевались… Кто-то другой? Сэр, а не кажется ли вам, что демографическая ситуация в семье может приобрести весьма скандальный характер? Дед вам дядюшку, считай, уже смастерил, маман братика поднесет… Как-то тесно вокруг вас становится, не находите? Правда, с другой стороны, за мать только порадоваться нужно: совесть-то вас за „снятие отворота от жены“ до сих пор покусывала. Как поется в одной популярной в далеком будущем песенке: „Снегопад, снегопад, если женщина просит…“ Блин, меньше месяца дома не был, а тут уже такое…»
Мишкины размышления прервал бодрый голос деда, похоже, обрадовавшегося новому способу ведения боевых действий, как ребенок новой игрушке.
— Теперь бабоньки, о Даниле подумайте. Смутьяны его вместо убиенного Пимена себе десятником избрали, а я утвердил. Значит, хотят вместо меня сотником поставить! Надо всем напомнить, что такое один раз уже было, и от сотни из-за этого чуть рожки да ножки не остались. Особливо переговорите с теми бабами, в чьих семьях после той переправы проклятой мужиков недосчитались.
— Батюшка, грех это — на горе таком играть. — Попыталась возразить мать. У многих даже и могилки-то нет — так в реке и остались…
— А усобицу между своими устраивать не грех? — мгновенно взъярился дед. — А в данилины руки остатки сотни отдавать не грех? Сколько народу он в первом же бою положит? После той переправы, сотня в настоящем деле ни разу не была, народ распустился, десятки не полные, некоторых и вообще нет! Данила порядок наведет? Или бабам легче будет, если их мужья, да сыновья не в реке потонут, а порубленные лягут?
Дед говорил о больном и распалялся все больше и больше. Мать, словно не замечая этого, опять попробовала возражать.
— Все равно, батюшка, как-то нехорошо это…
— Исполнять! — дед в очередной раз поднял голос до командного рыка. — Война есть война! Если не мы их, то они нас, а потом, сдуру, и вообще всех! Делать, как сказано! Сплетня такая: Данилу хотят после меня сотником поставить, а он в первом же бою половину народу положит, а то и всех!
«Ни хрена себе, сэр, новое слово в строевом уставе тяжелой конницы — команда: „Сплетню запускай! Ать, два!“ Ай да граф Корней Погорынский! Силен!»
А дед между тем, подавив робкое сопротивление командира «бабьего контингента» увлеченно продолжал:
— Теперь опять чисто бабье дело. Анюта, у богатея нашего Кондрата жена сильно ревнивая?
