— Танцы, которыми мы сегодня наслаждались, придумали вовсе не англичане, милорд, — мягко заметила она, поражаясь его невежеству, но решив этого не показывать. — Рил, который мы только что танцевали, — шотландский танец. Менуэт пришел к нам из Франции, а вальс — из Вены. А мы их просто позаимствовали. Равно как и Штаты. Смею вам напомнить, что Америка не является британской колонией. Это теперь независимая страна.
Гилберт с удивлением уставился на нее. Вдруг кто-то сжал ее руку.
— А, вот вы где, леди Анастасия, — послышался низкий баритон Деймена. — Вальс, который вы мне обещали, вот-вот начнется. — И он решительно увлек ее. — Прошу нас простить, Гилберт.
Неизвестно, простил их Гилберт или нет, впрочем, это не имело никакого значения: они все равно были уже на середине зала. Деймен многозначительно вскинул брови, давая знак музыкантам, и они заиграли вальс.
— Что-то я не припомню, чтобы обещала вам именно этот танец, — заметила Анастасия. — И почему мне кажется, что этот вальс вовсе не был запланирован, а был заявлен в последнюю минуту не кем иным, как вами?
— Потому что это так и;есть, — мрачно изрек Деймен и с такой силой сжал губы, что на его скулах заиграли желваки. — Вы просматривали перед балом список гостей на предмет выявления потенциальных инвесторов, но упустили из виду, что среди них могут быть и распутники. Так вот, Гилберт — как раз из их числа.
Неожиданная радость охватила ее. Неужели Деймен ревнует?
— Спасибо, что сказали, но я уже и сама об этом догадалась.
Деймен весело улыбнулся и закружил ее в танце.
— Единственное, что мне трудно было сегодня, — держаться от вас на расстоянии… ну и не расквасить нос Гилберту.
Анастасия почувствовала, как сердце у нее забилось от радости. Она взглянула Деймену прямо в глаза.
— Как вы себя чувствуете? С вами все в порядке? — тихо спросил он. — Похоже, представление вашего дядюшки вас расстроило.
Она слегка пожала плечами.
— Не расстроило, а разозлило. И дело тут не в самом представлении, а в его подтексте. Не уверена, что смогу объяснить.
— Этого и не нужно.
— Может быть, и нет, — заметила она, — но я все-таки попытаюсь. Видите ли, дядя Джордж заявил, что я порвала все связи со Штатами. Ему отвратительна сама мысль о том, что я собираюсь открыть там банк. Зная своего дядюшку, я должна была быть готова к подобной реакции, но, похоже, за десять лет утратила бдительность.
В душе Анастасии пробудились воспоминания, и глаза ее наполнились грустью.
