Этот человек был словно из тех времен, когда ковбои составляли славу Америки; если бы она не знала, что он преуспевал на юридическом поприще, ни за что бы не догадалась.
— Все отлично, — соврала она. — Я только несколько… мм… утратила навык, вот и все. — Люси тайком отлепила от поводьев правую руку и опустила ее, старательно игнорируя его привычную усмешку.
Ей никак не удавалось расслабиться. За прошедшие сутки она тысячу раз готова была отменить пикник: нельзя им оставаться наедине с Растем! Наедине с Ростом. При этой мысли она сразу же представляла картины: слияние взглядов, рук, тел…
Наедине.
Люси закусила губу. Раст часто бывал резок, но вчера ей показалось, что она ему нравится.
Смущал факт, что малейшее его прикосновение доставляло ей несказанное удовольствие. Еще опаснее было то, что она хотела близости. Может, еще не поздно пойти на попятный? Она бросила взгляд на закрытые ворота.
— Люси. — Раст шевельнулся в седле. — Ты уверена, что все нормально?
Она мысленно решала вопрос, оставаться на знакомой территории или ринуться в неизведанное. Ковбой нахмурил брови.
— Люси, ведь ты хочешь поехать, да? — тихо спросил он. Было видно, как важен ему ответ. Ловушка захлопнулась.
— Конечно. — Но она вовсе не была в этом уверена.
Подъехав к воротам кораля, он наклонился, открыл их, не слезая с лошади, и ждал, когда она проедет.
— Говоришь, практики не было? Когда ты в последний раз ездила верхом?
Люси вспомнила: для того, чтобы стронуть лошадь с места, нужно сжать ноги, и ей удалось выехать за ворота.
— Вообще-то не так давно. Несколько лет назад.
— Лет пятнадцать?
Стрельнув в него глазами, она увидала, что он забавляется.
— Ладно, вижу, не удалось тебя провести. — Она вздохнула. — Последний раз я ездила на лошади вместе с тобой, точнее, за тобой. — Интересно, помнит ли он тот случай.
Они ехали в молчании, копыта мягко шлепали по грязи. Она знала, что Шефилды облюбовали место для пикников на поляне в миле от ранчо. Внезапно Раст произнес:
— В тот день мы с тобой сидели на дереве. Значит, помнит. На сердце у Люси потеплело. Для нее это был важный, поворотный день, хоть и печальный. Но пятнадцатилетнему мальчишке он мог показаться таким же, как все. С чего бы ему помнить его?
— А на следующий день мать увезла тебя насовсем, — сказал Раст и снова ее удивил.
— Да. — С тех пор в ее жизни не было тихих деревенских утренников, когда лошади тычутся мордами в плечо, выпрашивая арбузную корку, не было праздничного запаха люцерны и седельной кожи. Была беспросветная череда тесных городских квартир, безликие школы-интернаты, а потом — Кеннет.
