Я села на софу, вытянув длинные загорелые ноги. Джереми исподтишка воззрился на них. Я не могла его осуждать. Это было куда приятней, чем созерцать толстые тумбы, которые демонстрировала Гасси в своей задравшейся юбке.
— Гарэт приглашает нас после ужина зайти к нему выпить. Он говорит, что не может ждать до пятницы.
— Он тебе нравится? — обратилась я к Джереми, как будто только его мнение имело значение.
— Да, конечно. Он один из моих самых давнишних друзей. Мы учились вместе в Оксфорде. Поскольку его отец был шахтером из Уэльса, Гарэт получал огромную стипендию. Он закончил раньше.
— У него острый ум, но не академического склада. Единственное его призвание — делать деньги, и при том, в большом количестве. Он владелец компании, на которого работают тысячи строителей, возводя небоскребы. Один из самых энергичных людей, которых я встречала, — добавила Гасси.
— Наверное, он давит на всех, — прокомментировала я, подливая Джереми.
— Да не особенно, — сказал Джереми. — Время от времени хочется поубавить его пыл, но во всем остальном он отличный малый.
— А ему не будет скучно на яхте?
— Только не в твоем присутствии. Он любит женщин.
— И у него хватает на это времени?
— О, да, — произнесла Гасси. — Он очень интересный. С ним чувствуешь себя женщиной.
Ужин удался. Ресторан «Луиджи» постарался на славу. И Джереми, и Гасси остались очень довольными.
К кофе я открыла коробку конфет — подарок Гасси.
— О, не следовало бы, — запротестовала она, запустив руку в середину, мы же купили это для тебя.
Наступил момент нанесения главного удара. Повернувшись к Джереми, я сказала:
— Ты ни разу не упомянул о том, что ты тот самый Джереми Уэст. Ты же был моим божеством не помню с каких пор. У меня есть все твои книги.
До чего же он мил, когда краснеет!
— Ты действительно их читала?
— Конечно. Большинство твоих стихов я знаю наизусть. А одно — о вокзале Виктории — больше всего люблю читать на сон грядущий. — Я продекламировала несколько строк.
После этого он уже себя не контролировал. Для него не существовало ничего, кроме моего шепота. Я гипнотизировала его взглядом, слишком поглощенная этим занятием, чтобы прислушиваться к тому, что говорил он. Из этого состояния его вывела Гасси, когда расправилась с конфетами.
— Дорогой, мы собирались к Гарэту, а уже одиннадцатый час.
Он был теперь само раскаяние.
— Прости, милая. Когда я сажусь на своего любимого конька, меня остановить — все равно, что пересечь оживленную улицу в разгар движения. Так редко встретишь человека, который тебя понимает.
