— Тебе не следовало надевать это платье, Октавия, — сказала явно шокированная Гасси. — Здесь же не Лондон.
— Это слишком очевидно, — сказала я, поглядывая вокруг.
Подошла Бриджит Гамильтон и взяла меня за руку.
— Как очаровательно ты выглядишь, Октавия. Пойдем, нанесешь сокрушительный удар по нашему местному члену палаты представителей. Он умирает от желания познакомиться с тобой.
И не он один. Как только «охотники» пропустили изрядное количество, они окружили меня, наперебой стараясь привлечь мое внимание. Мне подливали снова и снова. Никогда еще я не блистала таким злым остроумием, буквально не давая им передохнуть от приступов смеха. Как опытный комик, невзирая на то, что мне удавалось держать мою публику в состоянии радостного возбуждения, я внимательно наблюдала за тем, что происходит на флангах.
Джереми был мрачнее тучи, потому что я так откровенно флиртовала со всеми мужчинами, Гарэт держался как будущий зять Гамильтонов, суетился ли с напитками или улыбался Лорне. Вместе с тем, как только он смотрел в мою сторону, его лицо принимало злое выражение.
Около десяти часов вошла сильно раскрасневшаяся Бриджит Гамильтон с двумя кастрюлями и водрузила их на длинный полированный стол, рядом с горой тарелок и вилок.
— Это рисотто, — сказала она, — если кто голоден.
Гости ринулись к еде. Я осталась стоять на месте, мужчины, окружившие меня, тоже. Шум, который мы производили, все нарастал до тех пор, пока к нам через толпу не пробился Гарэт.
— Ты бы поела чего-нибудь, Октавия, — сказал он.
Я покачала головой и вызывающе улыбнулась ему.
— Ты ничего не хочешь? — растягивая слова, спросил член палаты, стоявший возле меня.
— Только тебя.
Стоявшие неподалеку женщины, оторвавшись от рисотто и разговоров о пеленках, в ужасе посмотрели на меня. Среди них была и жена члена палаты, с лицом породистой трески.
— Современные девушки совсем не те, что были двадцать лет назад, — громко заявила она.
— Конечно, нет, — резко сказала я. — Двадцать лет назад мне было всего шесть. Вам следовало ожидать некоторых изменений в моем облике и поведении.
Она побагровела от злости, когда раздался взрыв хохота.
Гарэт не смеялся. Он взял меня за руку.
— Мне кажется, тебе лучше пойти поесть, — сказал он ровным голосом.
— Я тебе уже один раз сказала, — раздраженно ответила я, — я не хочу есть, я хочу танцевать. Почему бы кому-нибудь не включить проигрыватель?
Член палаты опустил глаза на серебряные кружочки.
— А что происходит с ними, когда ты танцуешь?
