Гэрриет не верила своим ушам.
— Мы берем его, — объявила она женщине. — У нас уже есть одна собака, так что ему будет с кем играть.
Она боялась, что хозяйка Рекса сейчас расплачется, но та, кажется, и не думала горевать, а выезжая со школьного двора, Гэрриет успела увидеть, как она очень оживленно рассказывает о чем-то приятельницам. Рекс, в отличие от хозяйки, выл в голос целых две мили, после чего перепрыгнул через спинку и, вздыхая, улегся на переднем сиденье. Поворочавшись немного, он уложил морду к Гэрриет на колени и принялся вздыхать и поскуливать, видимо, жалуясь рычагу переключения скоростей.
— Так. Тебе надо срочно придумать имя, — сказала Гэрриет, остановив машину около дома.
Открыв атлас автомобильных дорог на первой попавшейся странице, она наугад ткнула в него пальцем. Палец попал в местечко с названием Севенокс.
— Поздравляю тебя, Севенокс, — сказала Гэрриет. — У тебя целых два трехзвездочных отеля, и от Лондона всего двадцать пять миль. Базарный день — понедельник, торговля крупным рогатым скотом.
— Гэрриет, — сказал Кори, пока Севенокс кругами мотался по гостиной, волоча за собой шнур от торшера. — Это никакой не щенок — и никакой не сеттер.
— Севенокс, ко мне! — Гэрриет попыталась схватить пса за ошейник, но он вихрем пронесся мимо.
— Это совершенно взрослая собака, — продолжал Кори. — Ему не меньше двух лет, и дрессировать его уже поздно.
Севенокс, вращая глазами, пронесся мимо Кори на второй этаж. Тритон, тоже чрезмерно возбужденный, помчался за ним. За несколько минут, проведенных в доме, Севенокс уже сцепился с Амброзией, которая расцарапала ему нос, успел произвести самое неблагоприятное впечатление на миссис Боттомли и попытался сгрызть ботинки Кори для верховой езды. Сейчас, судя по доносившимся сверху звукам, он лакал воду из унитаза. Скоро он, все так же в сопровождении Тритона, скатился вниз по лестнице и, тяжело дыша, рухнул у ног Гэрриет.
Гэрриет сияющими глазами взглянула на Кори.
— Смотри, как быстро он у нас освоился, — сказала она. — Чувствует, что тут ему будет хорошо.
В целом, однако, Севенокса нельзя было считать стопроцентно удачным приобретением. Если он не удирал с утра пораньше на очередную собачью свадьбу в деревню, то занимался тем, что рыл ямы на лужайке перед домом — причем вовлекая в свои бесчинства Тритона, — грыз все, что оказывалось в пределах его досягаемости, а под конец громоздился с грязными лапами на приглянувшуюся ему кровать или на диван и давал храпака.
