Подошел официант и поинтересовался, не желает ли Эшли заказать что-нибудь. Она взяла меню и быстро пробежала его глазами.
Однако от одной лишь мысли о еде ей стало тошно.
Старик пришел ей на выручку:
— Принесите даме оленину, Джордж. С овощным гарниром.
— Нет, что вы, я не хочу есть! — воскликнула Эшли, беспомощно переводя взгляд с одного на другого.
— Ничего не могу поделать, мадам, — сказал официант. — Таковы наши правила.
Старик не выдержал.
— Послушайте, Джордж, я ведь, кажется, уже сделал заказ, — сухо напомнил он. — Принесите даме оленину с овощами.
Довольный, что больше не придется пререкаться, официант поспешно испарился.
— Но ведь я в самом деле не хочу есть, — растерянно пролепетала Эшли.
— Верю, — кивнул старик. — Зато я хочу.
— Но ведь вы уже…
Старик предостерегающе приподнял руку.
— Вы правы, — сказал он, — но я с удовольствием съем еще одну порцию. В противном случае Джордж может предложить вам удалиться, а мне не каждый вечер выпадает счастье ужинать в обществе столь изысканной и прекрасной, хотя и безмерно опечаленной женщины, которая наверняка хотела бы видеть рядом с собой кое-кого другого. Ваше настроение как-то связано с молодым человеком, с которым я вас частенько здесь видел. Не так ли?
Эшли кивнула.
— Он скоро женится, — неожиданно для самой себя выпалила она.
— А он знает?
— О чем?
— Как вы его любите?
Слезы застилали ей глаза. Она выдавила:
— Да.
Официант принес им напитки.
— Вы, наверное, находите меня взбалмошной и нелепой? — спросила Эшли.
Старик величаво покачал головой.
— Разве можно назвать нелепой боль, которую вы испытываете? — с искренним сочувствием заговорил он. — Когда ваша жизнь вдруг утратила смысл, сделавшись хаотичной и бессмысленной. Нет, утрата любимого человека способна разбить сердце, но ничего нелепого в этом нет и быть не может.
— Я и подумать не могла, что это когда-нибудь кончится. Я искренне верила, что он меня любит. А теперь понимаю, что заблуждалась.
— А он признавался вам в любви?
— Напрямую — нет.
— И все же вы были уверены в его чувствах?
— Да, — вздохнула Эшли. — По крайней мере мне так казалось. Но я ошибалась. Жестоко ошибалась. Господи, как можно быть такой слепой!
— Что ж, возможно, вы правы, — задумчиво произнес старик. — Невыносимо, когда тебя отвергают. Ничто так не разрывает сердце, как осознание полной ненужности и никчемности в глазах твоего дорогого и любимого человека.
Глаза старика вдруг заволокло пеленой, и Эшли поняла: на него нахлынули собственные воспоминания.
