Один из нападавших занял пост поблизости и, когда кто-нибудь из ковбоев подходил, чтобы помочь, отгонял их.
Флинт лежал на улице больше часа. Постепенно в истерзанное тело возвращалось сознание — тяжелое гудение в голове и резкая, разрывающая боль в боку. Он лежал, ощущая вначале только боль, затем запах пыли, жаркое солнце на спине, прохладу земли под собой, и вкус крови.
Флинт инстинктивно понял, что надо лежать не шевелясь. Рядом на деревянном тротуаре звучали шаги, звон шпор, позвякивание упряжи.
Сможет ли он двигаться? Одна рука лежала под ним, он попробовал пошевелить пальцами. Они слушались, но с трудом. Тыльную часть ладони саднило, и ему смутно вспомнилось, что кто-то из ганменов со всей силы наступил на кисть. Рука, должно быть, лежала на мягкой земле возле поилки, иначе ему переломали бы все кости.
Несмотря на затуманенное сознание, он пытался хоть что-нибудь придумать. В голове стучало, живот сводило от боли. Он еще немного поработал пальцами, а потом чуть-чуть приоткрыл глаза.
Он лежал рядом с краем тротуара и поэтому не мог видеть того, кто его караулил, хотя слышал скрип досок под его шагами и шуршание одежды. Затем Флинт вспомнил про револьвер за поясом. Они могли не заметить его под курткой. Он потихоньку добрался рукой до пояса и взялся за рукоятку.
Он не знал, сможет ли подняться, но попробовать наверняка стоило. В нем начинала разгораться ярость. Флинта нелегко было вывести из себя, но гнев его был страшен, потому что даже в эти минуты его не покидала холодная расчетливость и ясный ум. Они заплатят за все.
Он запомнил несколько лиц. Тех, что ему нужны. Что касается Болдуина, то для него найдется наказание получше. Для таких людей публичное поражение хуже смерти.
Флинт собирался с силами, когда на улицу въехала повозка. Он услышал звон подвесных цепей, стук колес по гравию. Затем лошади остановились.
— Что случилось с этим человеком? — раздался голос Нэнси Керриган. — Почему ему никто не поможет?
Охранник лениво ответил:
— Потому что он ослушался Порта Болдуина, мэм. Он еще легко отделался, могло быть хуже.
Флинт услышал, как скрипнули рессоры. Затем охранник сказал:
— Я бы на вашем месте этого не делал, мэм. Если вы до него дотронетесь, мне придется вмешаться.
— Теперь вы воюете с женщинами? — В ее голосе послышались холодные нотки. — Какие же вы храбрые!
— Для нас все равно. — Голос охранника звучал неуверенно. — Когда он очнется, мы повторим и будем продолжать, пока не подойдет поезд. Мы кинем то, что от него останется, в вагон — если что-нибудь останется вообще.
