— Если так пойдет и дальше, барон, в вашем саду не останется цветов!
— Думаю, что такая опасность моему саду не грозит, роз в нем предостаточно, — возразил Дамиен с подкупающей улыбкой.
Несомненно, во многом благодаря ей, подумала Ванесса, ему и удается легко покорять сердца дам.
— Скажите, почему вас прозвали Князем Порока? — спросила она.
— Полагаю, за мои опрометчивые поступки в юности. Тогда, вырвавшись из-под родительской опеки на свободу, я закусил удила и, подобно своему беспутному папаше, кинулся в омут разврата. Вскоре весь Лондон уже судачил о моих похождениях. Но молодая кровь бурлила в моих жилах, затмевая рассудок, и я продолжал вести жизнь повесы, наплевав на мнение света. Позже, когда мне наскучило предаваться безумству в одиночку, я создал Лигу адских грешников. Но со временем и эта затея перестала меня забавлять, — с горечью произнес Дамиен.
Ванесса пытливо посмотрела на него и вдруг поняла, что он поражен тем же недугом, что и ее братец, — скукой, обусловленной избытком возможностей и отсутствием увлечения серьезным делом. В свое время ее супруг пытался обрести смысл существования в азартных играх и пьянстве, но быстро сгорел на этом поприще.
— Я ненавижу Лондон, — сказала Ванесса. — С этим городом, полным соблазнов, у меня связаны тягостные воспоминания. До сих пор меня бросает в дрожь, когда я вспоминаю день гибели моего мужа. Известие о ней мне принес его друг, а потом доставили бездыханное тело Роджера. Я впала в прострацию, выручил меня брат. Он разобрался с делами покойного, рассчитался с его кредиторами… Ах, простите меня, ради Бога, барон! Я забыла о нашем уговоре! — воскликнула, спохватившись, она.
Дамиен сделал вид, что не заметил оплошности собеседницы, и спросил, прищурив глаза:
— Неужели с Лондоном у вас связаны только скверные ассоциации?
— Нет, конечно. Но я мало выезжала в свет, больше сидела дома одна, пока мой супруг развлекался и пьянствовал.
— Я готов побиться об заклад, что смогу показать вам и приятные стороны этого города! — сказал Дамиен.
— Боюсь, барон, что я недостаточно порочна, чтобы войти на равных в круг ваших близких знакомых, — возразила Ванесса. — Я прослыву белой вороной.
— Вам никогда не хотелось позволить себе маленькую аморальную шалость? — вскинув бровь, с недоверием спросил барон.
— Наверное, мы с вами по-разному понимаем мораль, милорд. Что вы подразумеваете под словом «шалость»? Признаюсь, порой меня подмывает отбросить условности и дать волю своим эмоциям. Помнится, когда однажды на балу во дворце герцогиня Салфордская позволила себе едкое замечание в мой адрес, я чуть было не плеснула ей в лицо пуншем из своего бокала.
