— Брат Ловел, как думаете, смогли бы вы мне на поделки раздобыть у плотников чуток хорошего дерева — ну хоть бука? Что лежать — может, я б смастерил одно-другое для часовенки — так, задаром.
Довел, привязывавший к его ноге «лубок», отвлекся, взглянул на мальчика.
— Задаром? Мы выправим тебе ногу, Ник, но потом твоя очередь показать, на что ты способен.
Ник ответил спокойным взглядом.
— Я знаю. Но я все равно сделаю вам в алтарь канделябр.
И Ловел раздобыл у плотников дерево, а Ник принялся за работу. Сестра Олдис, чаще других подметавшая в палатах, поначалу очень сердилась из-за стружек на полу, но после того, как Ник показал ей свою работу, она, поворчав, согласилась, что такая — ее дополнительных трудов стоит. Ведь канделябр Ник вырезал необычный: это был высокий длиннокрылый ангел с венцом на челе, а углубление для свечи скрывалось меж его сзади сложенных крыльев.
Ник еще никогда не брался за вещь труднее и не знал, как ее сделать, поэтому он продвигался с работой медленно, делал, что дерево ему подсказывало, — подобно тому, как Ловел трудился над его неразгибавшимся коленом. И ошибался: руки не всегда слушались — правая и левая стороны ангельского лика получились неодинаковыми, Ник досадовал. Но дни шли, работа близилась к завершению, и Ловел знал, что резной ангел будет прекрасен.
— После этого я сделаю другого, — сказал Ник. Должна быть пара, и потом… постараюсь в другой раз не оплошать.
Ловел сидел и поворачивал фигурку в руках — разглядывал.
— Знаешь, — сказал он, — ты мог бы зарабатывать на жизнь как резчик по дереву.
— Если каменщиком стать не смогу?
Ловел поднял голову. Он с Ником никогда не притворялся.
— Да, — сказал он.
Ник поглядел на резного ангела, будто увидел его впервые, и удивился увиденному.
— А что, — протянул, — а что, это мысль.
— По голосу не скажешь, чтоб она тебе очень уж нравилась.
— Совсем же другое, понимаете… — Ник нахмурился, пробуя объяснить. — Тут что-то небольшое, а там… Хорошо, конечно, вырезать между делом, но совсем же другое, когда стены встают, когда камни так обтесаны, что на стыке не просунешь и ноготь, потому что тяжесть приходится на верное место, и контрфорсы нагрузку облегчат, и все честь честью… а потом… потом покажется, что она, выстроенная, возносится к небу, на землю не опирается… — Он запнулся, вдруг покраснев. — Давайте, давайте мне его, я не закончил венец.
Ник сидел на краю постели, неуклюже вытянув вперед ногу в «лубке», почти что выпрямленную. Ловел сказал:
