— Не спится? — шепотом спросил Ловел, когда на миг затих храп человека на соседней койке.
— Никогда не засыпаю при этом ветре, — ответил Ник. Он никогда не признавался, если нога болела. — А малец тоже голосистый, да?
Над тяжелым дыханием, храпом спящих, над порывами ветра и резким звуком снежной крупы, бившей по ставням, возносилось тоненькое недовольное блеяние новорожденного младенца.
— Он скоро заснет, — сказал Ловел. — Свет ему странен.
— Боже упаси, я не жалуюсь. В каждом бы приюте под Рождество по мальцу, — сказал Ник.
На другое утро, когда Ловел появился у койки Ника с кувшином масла для растирания, Ник, обыкновенно лежавший все время на спине, закинув руки за голову и глядя в потолочные балки, сидел и обстругивал кусок дерева ножом, недостаточно острым для такого занятия. Одеяло было покрыто щепками, длинными кудрявыми стружками.
— Я мастерю подарок младенцу, — объяснил он, смущаясь. — Может, будет меньше плакать, если тешиться есть чем. Брат Люк мне нашел деревяшку.
— Да только не нож, — сказал Ловел.
— Нет, нож сестра Гертруда дала, он не слишком уж острый.
— Наверное, она думала, тупым тебе труднее отхватить палец. Женский просчет, — заметил Ловел. — Можно взглянуть?
Ник положил вещицу в протянутую руку Ловела.
— Это ягненок, — сказал — на тот случай, если возникнут сомнения.
Но Ловелу не требовалось пояснений. Маленькая незаконченная фигурка была грубой и неуклюжей, хотя — была безошибочной формы. Особенно, что касается длиннющих ягнячьих ног. Ник смог схватить в дереве резвость молоденького ягненка.
— Он еще совсем не законченный, — волнуясь, говорил Ник.
— Вижу. Часто режешь из дерева?
— Да строгаю немножко, так, безделушки. Думаете, мальцу понравится?
— Понравится, я уверен, вот только дай ему подрасти, — Ловел вернул ягненка и принялся закатывать рукава сутаны. — Подождешь — я найду тебе нож получше, а этот вернем на кухню, где ему место.
Ник почти весь день заканчивал своего ягненка, а вечером Ловел отнес его в дальний конец приютской палаты, где лежала женщина, прикрывая рукой крохотного сморщенного младенца.
— Мальчик из другой палаты смастерил вашему малютке игрушку, — сказал он. — Я бы такую сберег.
Женщина взяла маленького, любовно вырезанного ягненка, поглядела, а потом прижала игрушку к лицу и расплакалась.
Ловел решил еще как-нибудь занять Ника, прежде чем тот опять примется глядеть в потолок. Но раз попробовав, Ник уже сам загорелся и назавтра, сидя на краю постели — ему теперь каждый день разрешалось понемногу сидеть, — попросил:
