Ловел вздохнул с облегчением и огляделся, чтобы спросить путь к Смитфилду. Кругом было много людей, но все, казалось, страшно спешили по неотложным делам и не могли тратить время, разъясняя кому-то куда-то дорогу. Но вот он заметил человека, которого, вроде бы, никакие особые дела не призывали. Толстяк с побегом жимолости, заткнутым за пояс, подпирал своим грузным телом дверь в лавку торговца зерном и наблюдал за чайками и рыбачьими лодками у пристани с таким видом, будто на это занятие ему был отпущен весь день, а то и следующий, если потребуется.
— Смитфилд, да? — переспросил человек. — Ну, тебе надо подняться по Рыбачьей улице — вон той, круто берущей в гору, — потом свернуть налево и идти по Фитильной до церкви Святого Павла, идти мимо Фолькмота, спуститься до Бойни, там и выйдешь к Новым воротам. Найдешь церковь Гроба Господня сразу за городскими стенами, за ней поверни направо и шагай прямиком по дороге, и коли там не перережут тебе горло кошелька ради, ты и на месте, мой досточтимый брат.
— Не думаю, что разбойникам я — пожива, — сказал Довел, не уверенный: принимать ли хоть слово всерьез, и с трудом способный сосредоточиться среди такого шума и суеты.
— Как я понимаю, ты не знаешь наших разбойников, ты из дальнего края, — проговорил толстяк мрачно. — Никакого уважения к церкви, нет, никакого — они бабку родную удавят, чтобы продать платок, в котором она ходила по воскресеньям к мессе! — Потом, видя утомленное и смущенное лицо Довела, он бросил шутить и проговорил вполне добродушно: — Я бы на твоем месте, добравшись до Новых ворот, дождался и пристроился б к народу. Точно, что не заблудишься.
— А народ… почему направится в Смитфилд? — Довел соображал все хуже. — Мне говорили, конную ярмарку устраивают по субботам, сегодня же только среда. Среда?
— С утра среда была, — подтвердил толстяк, теперь полностью утвердившись, что у Ловела в голове не хватает. — Не только в кошельке пусто. — Народ на Варфоломеевскую ярмарку спешит. Король позволил устроить там торговые ряды на целых три дня, а весь сбор пойдет на постройку приюта и нового монастыря, где будут молиться за нашего короля! Держись толпы — не пропадешь, доберешься.
Ловелу вспомнилось, как Роэр говорил: Генрих скуп, но набожен, и Ловел, на миг одолев тупую усталость, кротко одобрительно рассмеялся. Он подумал: Роэр со своим видением немало успел. Поблагодарил человека и уже повернулся, чтобы идти, когда того осенило:
