— Они ведь установили меньший процент и не требуют пылких тел в качестве гарантии, сеньора, — сказал он спокойным тоном, отчего Аманда мгновенно ощетинилась, как потревоженный дикобраз.
— Но они и не дают денег просто потому, что вы их просите об этом! — резко парировала она. Негодование кипело в ней, когда она с отвращением смотрела на него.
Подняв бровь, Эль Леон покачал головой, взял ее за локоть и мягко повернул, чтобы отвести с пыльной дороги в тень деревьев, под которыми возвышался колодец — всего лишь груда камней с кривым ведром на куске старой веревки.
Аманда с благодарностью зачерпнула воды плошкой из высушенной тыквы. Несмотря на жару, вода оказалась на удивление холодной.
Небрежно прислонившись к дереву, Эль Леон молча наблюдал за ней, и каким-то образом негодование и ярость Аманды превратились в сбивающий с толку вихрь, когда она почувствовала его пристальный взгляд. Она ненавидела его, это несомненно: для нее он был невыносимым животным, но сердце, обычно такое спокойное, учащенно билось, когда ее взгляд скользил по его мощному, мускулистому телу. Всего несколько секунд назад ей было жарко, но теперь ясно ощутимая дрожь пробежала по ее телу, как если бы она стояла на ледяном ветру. Мужчина, стоящий перед ней, — убийца, разыскиваемый императорскими властями за совершение преступлений вроде тех, в которых он только что обвинил французов, — она слышала это даже в Техасе! Он был грубым, презренным, даже опасным — но в то же время волновал и привлекал ее больше, чем любой мужчина, которого она знала и своей жизни, и это тревожило Аманду.
Она замерла, ее голубые глаза сузились, когда Эль Леон оттолкнулся от ствола дерева и, шагнув ближе, протянул к ней руку.
— Не трогайте меня, — выпалила девушка: слова срывались с ее губ потоком неоконченных фраз, когда она попыталась вырваться. — Я не буду… вы не… вы преступник, и я не позволю вам прикасаться ко мне!
— Нет? — Улыбка, холодная и немного злая, тронула его губы, а пальцы так сильно сжались на ее запястье, что Аманде пришлось приложить все силы, чтобы не морщиться от боли. — Ваш муж был таким хорошим человеком, chica[11], что вы не возражали против его прикосновений? Мне показалось, вы только что рассказывали, как жестоко он поступал по отношению к вам, как отобрал ваш дом. И все же вы вышли за него и принимали его прикосновения. Я, по крайней мере, честный вор, который не крадет землю у сирот…
В одно мгновение Аманда оказалась в жестких объятиях стальных рук. Эль Леон приподнял ее подбородок. Будь она проклята! Продалась за дом и землю тому, кто предложил большую цену, но надменно не желает прикосновений мужчины, которого считает ниже себя. Интересно, с легкой горечью подумал он, смог бы Фелипе оценить иронию всего происходящего?
