— И ты возлагаешь это на меня? — спросил Лебедянцев, глядя на него пристально.
— Да, на тебя, и не одно это, а вообще ликвидацию моего прошедшего с Леонтиной.
— Вот оно что!
Возглас Лебедянцева не смутил Стягина.
— Никогда не поздно покончить вовремя! — заговорил Стягин, охваченный желанием показать Лебедянцеву, что он не делает никакой гадости, а просто защищает себя и считает такую защиту законной.
— Да ты ей обещевался? — спросил Лебедянцев, впадая в свой шутливый тон.
— Ты хочешь сказать: обещал ли я ей брак? Нет, не обещал, но она сама добивается его, и там, в Париже, мне от него бы не уйти.
— Чудак! отчего же раньше было не разорвать?
— Отчего! Привычка старого холостяка, и там мы не жили никогда в одной квартире. Я только теперь, здесь, в какие-нибудь три дня, распознал, до какой степени мне эта женщина чужда после десятилетнего сожительства. И она меня не любит, а сюда прилетела, испугавшись, что я умру, похлопотать о завещании или обвенчаться со мной «devant un pope russe»![33]
— Ха-ха-ха!.. — тихо рассмеялся Лебедянцев. — Известное дело…
— И я убежден, что она уже тебя настраивала, когда вы ездили по магазинам и осматривали Кремль. Ну, скажи, ведь делала подходы?
— Делала.
— И, конечно, жаловалась?
— Больше насчет благородных чувств прохаживалась, говорила мне, что я, как порядочный человек, должен способствовать устройству ее судьбы… Да разве это тебя возмущает? И всякая другая на ее месте, француженка ли, русская ли, стремилась бы к тому же самому. Ты на что же теперь идешь? Добром она отсюда не уедет. Тут нужно отступное…
Об «отступном», они и стали говорить вполголоса, и когда Лебедянцев собрался уходить, Стягин громко вздохнул и сказал ему:
— Смотри, Дмитрий Семенович, я тебе дал carte blanche;[34] если ты пойдешь на попятный двор, я сам рвану и покончу так или иначе.
— Ушел француз, — выговорил Левонтий Наумыч и вдохнул в себя воздух вместе с глотком горячего чая.
Он сидел с дворником Капитоном в своей каморке. Барин сегодня проснулся рано, мог перейти с кровати в кресло и после чая читает газету. Доктор будет около полудня. В доме стоит опять тишина, со вчерашнего дня, когда француженок перевезли в гостиницу.
— Ушел, — повторил Капитон, дуя на блюдечко, и глазки его весело подмигивали.
— Кабы не Дмитрий Семенович, — продолжал старик полушепотом, — да не доктор, барин бы с ними не сладил.
— Доктор, значит, пожелал?
— Доктор… Они бы его совсем уморили.
И в третий раз Левонтий стал рассказывать дворнику, — совсем уже шепотом, — как он прибежал ночью к барину, и что застал, и как «французенки» раскудахтались.
