— Да так… — неопределённо отозвалась та, не найдя подходящего к случаю ответа.
— Наньк, а… А тебе не хочется побаловаться как следовает? Знаешь, сколь это хорошо-распрекрасно?!
Мы легли рядом с Наиной с обоих боков…
Я-то понимал, почему это Надежда сделалась такой размягчённой и доброй, готовой обнять весь мир, включая младшую сестру, и со всяким поделиться радостью: мы с ней совсем недавно вернулись из-под укромного занавеса нашего шатра, где с полным неистовством предавались любви, и Надежда стонала и ойкала от сотрясавших ее переживательств.
Думается, что эти охи и стоны, долетавшие до настропаленных ушей младшенькой сестрицы, недвусмысленно свидетельствовали, чем мы там занимались…
Надежда и впрямь в этом деле стала весьма напористой!
Однажды, в самый разгар нашего увлекательного занятия, когда Надя, в полном смысле слова оседлав меня, стонала и подпрыгивала, почти с чистого летнего неба из прозрачного облачка неожиданно хлынул счастливый грибной дождь.
По гладкой речной воде ударили первые, самые крупные капли, как будто кто-то большой щедро швырнул россыпью целую горсть однокопеечных монет…
Сквозь щедрые и ласковые дождевые струи просвечивало солнце, мокрые волосы Надежды свисали тяжёлыми сосульками, капли попадали мне в глаза, — поскольку я-то лежал на спине, — но мы не прервали своего галопа.
И я не удивился бы, ежели со стороны кому-нибудь могло показаться, что от наших разгорячённых бешеной скачкой тел шёл пар…
Наина сцепила ноги, как кузнечные клещи. И вдруг — совершенно неожиданно для нас — расплакалась. Тихо, но внятно.
— Да-а-а… А ежели это… попадё-ё-ёшься-а… — с подвыванием всхлипывала Наинка, — что же мы тогда маме-то ска-а-а-жем?!
— Да не попадёмся мы, не попадёмся! — торжествующе завопила Надела. — У Лёньки вот какая штучка есть! Видала? — и она двумя пальцами, словно котёнка за шкирку, преподнесла почти к носу сестры американский подарок, ещё влажный от недавнего употребления по его прямому назначению…
— Чего это такое?! — отшатнулась Наинка. Резинка и впрямь выглядела весьма непрезентабельно…
— Чего-чего… — передразнила её моя лихая партнёрша. — А того, что с нею… ничего такого… приключиться не может. Одно только полное удовольствие. Поняла?
Я со своей стороны не предпринимал никаких активных действий, хотя наинкины соски вызывающе торчали в небо. Я внимательно слушал эту морально-сексуальную артподготовку перед решительным и окончательным штурмом.
Я оставил сестёр для дальнейших объяснений, а сам спустился к речке, к моей журчалочке-выручалочке и, аккуратно прополоскав свою драгоценную хозяйственную принадлежность, снова скатал её в колечко… Тем более, что мне всё равно требовалось ещё некоторое время, чтобы восстановить затраченную энергию!
