А вечером хозяйка дома говорила Лурдес о том, как ей скучно в этой жизни, что она даже не может пригласить своих друзей, потому что Васс их не одобряет.
— Ну, что я делаю? — вопрос, который миссис Махмуд задавала чаще других. — Только существую. Жизни нет.
— Вы ходите по магазинам.
— И это все.
— Играете в гольф.
— Смеешься, что ли.
— Выходите по вечерам с супругом.
— В индийский ресторан, и слушаю, как он там говорит с хозяином. Сколько раз, что ты здесь, он приходил домой по вечерам? У него есть подруга. Все время с ней проводит. С ней или с другой, и плевать ему, что я об этом знаю […] Все мужчины ходят налево — время от времени. Вас и его дружки ради этого живут. Там так принято, откуда они все. Там ведь, в Пакистане, как? Надоела жена? И тип ее сжигает. Сам или устраивает, чтоб сожгли. Я не шучу, он всем говорит, что его dupatta загорелась, стоя у кухонной плиты.
— Так вот почему вы не готовите.
— Среди прочего поэтому. Васс из Равалпинди, такой город, где по сорок женщин каждый месяц поступают в больницу с жуткими ожогами. А если какая-нибудь выживает… Ты слушаешь?
Лурдес отставила свой дайкири.
— Еще бы!
— Если она не погибла, то живет в стыде, потому что ее муж, этот мудак, который пытался ее сжечь, выгоняет ее из долбанного дома. И все ему сходит с рук. Пакистан, Индия, тысячи женщин там сгорают каждый год только потому, что мужья от них устали, или не получили за них достаточно большого приданого.
— Вы говорите, его первая жена сгорела насмерть.
— Сама посуди. Как только он смог себе позволить белых женщин — зачем она ему?
— Вы боитесь, что он вас сожжет?
— Не знаю, но это — их обычай. Ирония в том, что Васс приехал сюда, чтобы стать пластическим хирургом, но там, в Пакистане, где полно обезображенных женщин, речь о подобных хирургах не стоит.
Она сказала:
— Некоторым там кислоту в лицо бросают.
Она сказала:
— Самая большая глупость в моей жизни — выйти замуж за человека другой культуры. Где полотенца носят на голове.
Лурдес спросила:
— Тогда почему же?
Отвечено было жестом:
— Это… — Имея в виду дом и все, что прилагалось.
— Зато у вас есть все, чего вы хотели.
— А если я его брошу, то не будет.
— Может быть, при разводе он вам оставит дом.
— По брачному контракту я ничего не получаю. Ноль! И в тридцать два года снова в стриптизерши на Федеральную магистраль. Или пышки с глазурью продавать. Титьки, по крайней мере, есть, так что без работы не останусь. Любимый номер Васса: я выхожу в форме медсестры и снимаю все, кроме крахмальной шапочки.
