— Знать, Головин ныне отправился за сей книгой?
— И не только за ней. Петр Алексеевич опасался, как бы чувонцы, владея календарем и зная грядущее, не вздумали бы полякам уподобиться и престола поискать. Головину поручено выведать их замыслы и по возвращении донести соответственно. А невеста — единственный предлог войти в сношение с их князем и его присными.
Светлейший ботфорты подтянул и уж бросился было к двери, но вернулся:
— Ты не врешь, Яшка? Не морок ли на меня наводишь свой чародейский?
— Вот крест тебе!
— Добро! Пойду матушке-государыне скажу! После такого известия она уж всяко опалу с тебя снимет и примете честью. — И опять дернулся к двери и назад. — И про Екатерину там прописано?
— Имени ее не названо, — мстительно проговорил граф. — Но сказано: «Взойдет на престол женка гулящая и станет блуд творить великий. И погрязнут в разврате все ее присные».
— Сего сказать ей не могу! Хочешь, так сам, ежели снизойдет и примет! Погоди, а каков срок ее царствования, известно?
— Два года.
— Два?! Всего-то два?!
— От разгула да пития безмерного и примрет.
— Так писано?!
— Сие очевидно, Алексашка…
Меншиков ослабленно сел на край яслей, но через минуту встрепенулся, спросил с тоской:
— А кто же придет? Анна? Елизавета?..
— Отрок несмысленный да мстительный и за отца посчитается…
— Петр Алексеевич? — выдохнул князь и осел, осыпался в кучу, словно конские яблоки, — Так и сказано?
Ничего подобного Тренка не предсказывал, если не считать его слов про Марту Скавронскую, женку гулящую; Брюс все измышлял сам, ибо уж не мог удержаться и не отомстить Алексашке за отступничество. К тому же Петрова внука поддерживали Долгорукие — враги Меншикова…
— Сказано: второй царь, именем Петр; отец коего отцом и погублен, — подтвердил. — Мол, по правде все образуется, но не по кривде. Кто еще ныне отрок несмысленный с сим именем?
У светлейшего засвербило в носу, возможно, от навозного едкого духа, источаемого отовсюду, — у графа давно уж слезы наворачивались, поскольку он терпеть не мог сего запаха, и это тщательно скрывал.
Наконец светлейший чихнул, утерся платком и спросил то, что до сей минуты таил:
— Про меня сказано что в календаре?
Брюс ощутил мгновение истинной мести, однако проговорил бесцветно:
— Довольно и про тебя прописано.
— Ужель и имя мое названо?
— По именам означены только цари, иные по-другому…
— А как я назван?
— Парий из конского рода.
— Что сие означает?
— Париями чувонцы молодых простолюдинов именуют. По-нашему «парень» будет.
