Она прильнула к нему, прислонившись спиной к выложенной плиткой стене и подняв ногу. Смыв мыло и шампунь с ее груди, Курц прикоснулся губами к соскам. Правой рукой он обнял Софию за талию, левой принялся нежно растирать ей промежность. У нее задрожали бедра; она раскрылась перед ним, исторгая из своего чрева влажный жар в его ладонь. Пальцы Курца проникли внутрь, осторожные, пытливые. Он вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что, хотя они находятся под хлещущим полной струей душем, в этом месте София более мокрая, чем где бы то ни было еще.
– Пожалуйста, давай! – прошептала она, прижимаясь влажными губами к его щеке. – Не тяни!
Они начали двигаться вместе. Подхватив Софию правой рукой под ягодицы, Курц приподнял ее, прижимая к стене, а она обвила ногами его бедра и откинулась назад, сплетя руки у него на затылке. Мышцы ее рук и ног напряглись до предела.
Наконец София издала сдавленный вскрик. У нее затрепетали веки, а все тело содрогнулось в спазме, который Курц ощутил головкой члена, бедрами и растопыренными пальцами правой руки.
– Боже милосердный, – прошептала София, все еще прижатая к плиткам стены под теплыми струями.
Курцу вдруг почему-то захотелось узнать, какова вместимость резервуара горячей воды в этом доме. Подождав немного, София поцеловала его и снова начала двигаться.
– Я не почувствовала, как ты кончил. Ты не хочешь кончать?
– Чуть позже, – сказал Курц, приподнимая ее.
София снова застонала, когда он покинул ее чрево. Схватив его за мошонку, она прижала к нижней части живота пульсирующий член.
– О господи, – сказала она, улыбаясь, – можно подумать, это я провела в тюрьме двенадцать лет.
– Одиннадцать с половиной, – поправил Курц.
Он выключил воду, и они стали вытирать друг друга. Полотенца были мягкими и пушистыми.
Вытирая ему между ногами, София заметила:
– Он у тебя по-прежнему твердый, будто камень. Как ты можешь терпеть?
Вместо ответа Курц поднял ее на руки и понес в спальню.
Было уже пять часов утра, когда они наконец оторвались друг от друга. Они лежали рядом в кровати, на взгляд Курца, размерами в точности соответствовавшей камере, в которой он сидел.
София закурила и предложила ему сигарету. Курц покачал головой.
– Некурящий уголовник, – сказала она. – Первый раз о таком слышу.
– А если смотреть в тюрьме телевизор, – сказал Курц, – может сложиться впечатление, что на воле все давно бросили курить и теперь судятся с табачными компаниями. Наверное, на самом деле это тоже не так.
