Быстро сделав три шага вперед, он наотмашь ударил Курца по лицу.
Тряхнув головой, Курц сплюнул кровь на линолеум. Хорошая новость состояла в том, что сейчас у Хатэуэя не было массивного золотого кольца, которое он носил раньше на правой руке. Возможно, он его снял, чтобы не порвать резиновые перчатки. У Курца на подбородке у уголка рта до сих пор оставался едва заметный шрам, последствие похожего разговора с Хатэуэем, состоявшегося почти двенадцать лет назад.
– Я тоже рад тебя видеть, лейтенант, – сказал Курц.
– Я детектив! – рявкнул Хатэуэй.
Курц пожал плечами, насколько это было возможно со скованными наручниками руками.
– Мы не виделись более одиннадцати лет, – произнес он, снова сплевывая кровь. – Я полагал, за это время ты все-таки умудрился сдать экзамен на лейтенанта. Или по крайней мере на сержанта.
Шагнув вперед, Хатэуэй снова ударил Курца, на этот раз сжатым кулаком.
Курц на мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, молодой полицейский говорил:
– …ради бога, Джимми!
– Заткнись! – остановил его детектив Хатэуэй.
Обойдя стол, он взглянул на часы. Курц предположил, что у полицейских совсем немного времени для беседы без протокола. «Очень хорошо», – подумал Курц, пытаясь справиться со звоном в ушах.
– Где ты был вчера утром, Курц? – рявкнул Хатэуэй.
Курц покачал головой. Ошибка. Комната дернулась и закружилась. Лишь наручники позволили ему усидеть на стуле прямо.
– Я спросил, где ты был вчера утром? – повторил Хатэуэй, подходя ближе.
– Адвоката, – с трудом проговорил Курц.
Его рот по-прежнему был полон крови, но, по крайней мере, все зубы, кажется, остались на месте.
– Что?
– Я хочу адвоката.
– Твой адвокат помер, подонок, – сказал Хатэуэй. – У этого вечно больного дохлятика Мюррела четыре года назад случился сердечный приступ.
Курцу это было известно.
– Адвоката, – повторил он.
В ответ Хатэуэй достал из кобуры под мышкой свой 9-мм «глок» и вытащил из кармана пиджака крошечный «смит-вессон» 32-го калибра. Он швырнул револьвер на стол перед Курцем. Классический расклад «он первый бросился на меня».
– Джимми, во имя всего святого! – воскликнул молодой полицейский.
Курц никак не мог понять, это у них отрепетировано или же молодому действительно не по душе действия Хатэуэя. Но если это стандартный фарс с «хорошим» и «плохим» полицейскими, из парня получится неплохой актер.
– А может быть, мы обыскали его недостаточно внимательно, – заметил Хатэуэй, уставившись на Курца своими бледно-голубыми глазами.
