– Пожалуйста, проходите, – раздалось у него над ухом.
Игнат отставил пиалу, забрал пальто и направился за девушкой с пробором в глубину помещения. Они прошли небольшим коридором, свернули влево, вправо, спустились вниз по лестнице, открыли и закрыли пару дверей и наконец девушка откинула край большого, висящего на стене ковра.
– Прошу вас, заходите, желаю вам приятно провести время.
Игнат поблагодарил ее кивком головы и шагнул вперед.
Здесь было тепло и пахло приторными благовониями. Игнат не спеша направился на звук тихой музыки и, пройдя совсем немного по темному, как ночь, коридору, вышел в огромное помещение, заполненное стелящимся дымом курительных палочек. Это был необъяснимый фокус, иллюзия пространства: невозможно было поверить, что в глубине московского переулка, в полуподвальном помещении одного из старых домов скрывается колоссальных размеров овальный зал с интерьером, напоминающим убранство Колизея. В его черных и, казалось, мягких стенах угадывались соты многочисленных дверей. Галереи и переходы уводили взгляд по спирали вверх. А посередине, упираясь головой в сгущающиеся под невидимым потолком сумерки, располагалось изваяние огромного золотого человека, сидящего в позе лотоса. У человека была великолепная жизнеутверждающая эрекция. Игнат всмотрелся в плохо различимое лицо, на котором блуждала блаженная улыбка, и не с первого раза услышал, что его окликают.
– Простите, вам принести что-нибудь выпить?
Игнат обернулся. Невысокая, темноволосая, совершенно обнаженная девушка улыбалась ему. Несмотря на наготу, она держалась свободно и естественно. Словно волшебная бабочка, девушка была вся присыпана золотой пыльцой. Пыльца скапливалась на кончиках пальцев, на веках и, Игнат знал, в ложбинке между ног. Она стелилась следом при ходьбе и оставалась на коже посетителей как напоминание о прекрасном пороке, которому так сладко предаваться, особенно в минуты печали…
Игнат улыбнулся. Нет, пить он не хотел. Ему нужна была пара вот таких золотых красавиц, сигарета с гашишем и один из тех отдельных кабинетов, которых в этом мегапритоне, как в исполинском муравейнике, были сотни.
…жар, шепот, тихий крик, глубокий вздох. Время замедлилось, и пространство загустело. Игнат совокуплялся так долго, что перестал различать свое и чужие тела. Ему казалось, что он понял, наконец, как замкнуть этот мир на себе и заставить энергии бесконечно и бешено вращаться по кругу. Плоть, кровь, влага, пот, слюна, гашиш, горячий чай, обостренная чувствительность, пальцы, проникающие в тело, тело, проникающее в горячую тьму, золотая пыль, висящая в воздухе… Кружилась голова, вращалась ковровая комната, густо пахло орхидеями, и Игнату казалось, что он, как огромная разогретая восковая кукла, капля за каплей стекает на цветочный узор покрывала. Эти маленькие ведьмы высасывали из него всю жизнь, но не истощали, а наоборот, наполняли или создавали иллюзию наполнения. Игнат парил, лежа на спине, и лицо сияющего истукана плыло в дымном мареве воображения. Они понимающе улыбались друг другу, пока Игнату это не надоело. Он закрыл глаза. Тьма и дым обступили его, Игнат провалился в небытие…
