Лада?.. Нет, нет… Леся? Да, именно Леся. Он пытался сосредоточиться. Леся, Леся. Ну, конечно же — не Леся, а Леся — Лесик! Так Валечка называла своего первого учителя музыки — Люциана Германовича Ромадина, сейчас ушедшего на покой и разводящего цветы в Большеве. Куприянов заметался по квартире — что же делать? Ведь просто так «они» вопросов не задают. Вероятно, это очень важно — найти Лесика!
Он вытащил бумажку, которую ему дал молодой следователь — «Меркулов Константин Дмитриевич — 269-11-31». Но, конечно же, телефон молчал субботней ночью. Тогда он набрал 09. Набирал целый час — все было занято. Наконец справочная сработала. Телефонная девица сначала категорически отказалась искать номер телефона:
— Без адреса, гражданин, справок не выдаем!
Куприянов умолял девицу дать ему телефоны всех Меркуловых К. Д., проживающих в Москве. Наконец та смилостивилась…
— Самое интересное, что я оказался в единственном числе, — почему-то гордо закончил свой рассказ Меркулов, — только один Меркулов К. Д. на всю Москву! В общем, Куприянов поймал-таки меня сегодня в половине двенадцатого. С утра-то я с Лидочкой ездил в Останкино на занятия — она у меня фигуристка!
Ярославское шоссе превратилось в ухабистую, покрытую жидкой грязью загородную дорогу. Встречные машины обдавали нас потоками этой жижи, «дворники» с трудом справлялись с предназначенной им работой. Заднее стекло «лады» было сплошь заляпано липкой желтизной. Наконец Рита сказала:
— Большево.
Еле заметный указатель предписывал повернуть направо. Мы пересекли колею железной дороги и въехали в поселок.
— Наша задача — как можно меньше спрашивать, — сказал Меркулов.
В это время подкатил парнишка на мотоцикле, который, сняв шлем, оказался девицей с копной медных волос. Девица моментально сориентировала Риту, и через несколько минут мы, свернув в конце улицы направо, ползли по узкой, круто поднимающейся вверх дороге. Она огибала лес, а затем пошла почти параллельно шоссе, оставшемуся значительно ниже. После плавного поворота дорога отошла от шоссе, и довольно скоро мы очутились словно в затерянном краю. По одну сторону дороги с пологого спуска открывался вид на пустынное поле озимых хлебов; на горизонте тянулась серо-синяя полоса высокого леса. Дорога стала не шире кузова автомобиля. Я повернулся к Меркулову:
— Да, пешочком тут от станции не дотопаешь. Километров пятнадцать, наверное.
Рита посмотрела на спидометр:
— Тридцать километров шестьсот метров.
