Король решил, что Лейси должен понести суровое наказание, а театр следует на время закрыть. Мягко говоря, неприлично фиглярствовать в такое время. Даже само существование театра давало тем, кто осуждал праздную жизнь королевского двора, лишние поводы для такого поступка.
Так вот и случилось, что в те мрачные времена Лейси был отправлен в тюрьму, а Королевский театр оказался закрытым.
И снова Нелл оказалась актрисой без театра.
Впоследствии она удивлялась, как могла она вести себя подобным образом.
Было ли тому виной отчаяние, царившее в Лондоне? Или постоянное уныние на окружающих лицах заставило ее изменить свое отношение к упорно домогавшемуся ее внимания веселому повесе?..
Она, так любившая смеяться, в те недели бездействия почувствовала, что ей надо уехать из Лондона, ставшего таким унылым, что ей вспомнились недели невыносимой жизни, которые ей когда-то уже пришлось пережить в зачумленном, покинутом городе.
Карл Сэквилл был тут как тут.
— Поедемте, Нелли. Надо развеяться, — говорил он. — У меня есть милый домик в Эпсом-Спа. Поедемте вместе со мной, развлечемся. Что вам здесь делать? Выкрикивать «Свежие сельди, десять за грош»? Поедемте со мной, и вы будете обладательницей не только красивого возлюбленного, но и сотни фунтов в год.
Под влиянием минутного безрассудства Нелл отбросила в сторону свои принципы.
— Еду! — ответила она.
Итак, они веселились — она и Карл Сэквилл — в его усадьбе в Эпсоме. Хотя они и оказались в сельской местности, но она была живописной, оживленной и находилась неподалеку от Лондона, что позволяло друзьям навешать их.
К ним присоединился Чарльз Седли. Он был остроумен и забавен, этот Маленький Сид; его весьма занимало то, что Нелл, наконец, уступила. Он стремился к тому, чтобы остаться с ними в Эпсоме. Как он говорил, ему хотелось получить свою долю в благорасположении хорошенькой, остроумной Нелл. Он подолгу распространялся о несравненно больших достоинствах его, Маленького Сида, в сравнении с достоинствами Карла Сэквилла, лорда Бакхерста, и был при этом настолько забавен, что ни Нелл, ни Бакхерст не хотели, чтобы он уезжал.
Они необузданно веселились, а все добропорядочные жители Эпсома обсуждали поведение этих приезжих. Небольшими группками; они собирались поблизости от усадьбы в надежде хоть мельком увидеть придворных острословов и известную актрису. Казалось, что эта троица одержима каким-то буйным весельем, толкавшим их на выходки, в обычное время им не свойственные. И жители Эпсома бывали то очарованы, то шокированы ими.
