Саймон немедленно повиновался.
— Нам с вами есть о чем поговорить, — продолжала старая леди. — А за чашкой чаю беседа всегда идет живей.
Вошла горничная, которую я уже видела, и миссис Редверз распорядилась:
— Доусон, пожалуйста, чай.
— Слушаюсь, мадам. — Горничная тихо притворила за собой дверь.
— Ты вряд ли захочешь составить нам компанию, Саймон, — сказала Хейгар. — Что ж, мы тебя извиним.
Не знаю, употребила ли она местоимение «мы» по-королевски, имея в виду себя, или дала понять, что мы обе предпочтем беседовать без него, но ясно было, что первое маленькое испытание я выдержала и что она смягчилась. По-видимому, моя внешность и манеры пришлись ей по вкусу.
— Хорошо, — согласился Саймон. — Оставлю вас одних, чтобы вы могли получше познакомиться.
— И приготовься отвезти миссис Рокуэлл в «Услады» в пять.
Саймон удивил меня послушанием. Он взял руку бабки и приложился к ней губами. Правда, и в этом жесте ощущалась некая ироничность. Я видела, какое удовольствие доставляет его бабушке такая почтительность, и поняла, что, вопреки ее стараниям, вести себя с внуком деспотически она не способна.
Мы сидели молча, пока за Саймоном не закрылась дверь. Наконец старая леди заговорила:
— Я надеялась повидаться с вами, когда вы были в «Усладах» в первый раз. Но тогда сама я не могла приехать к вам с визитом, а сюда приглашать не стала: уверена была, что Габриэль привезет вас ко мне, когда сочтет нужным. Не сомневаюсь, так оно и было, если бы он остался жив. Он всегда свято соблюдал свой долг перед семьей.
— И я уверена, что он привез бы меня познакомиться.
— Я рада, что вы не из тех глупых современных девиц, которые падают в обморок при первом же затруднении.
— Можно ли сделать такое заключение за столь короткое знакомство? — парировала я, так как решила, что она должна обходиться со мной как с равной. Я не собиралась выказывать ей почтительность, чего она, по всей видимости, ожидала.
— Мои глаза остались такими же зоркими, как в двадцать лет. А сейчас им помогает еще и богатый опыт, которого не было в молодости. Кроме того, Саймон рассказывал мне, как удивительно стойко вы вели себя, когда случилась трагедия. Убеждена, вы не принадлежите к тем глупцам, которые вечно твердят: «Не надо говорить об этом, не надо говорить о том». Что случилось, то случилось, никуда не денешься. Зачем же делать вид, будто ничего не было? Наоборот, если все скрывать да замалчивать, прошлые беды будут напоминать о себе еще дольше. Вы согласны?
