Автомобили катили по шоссе почти непрерывным потоком, ведь это был вечер накануне выходных. Он помнил множество подобных вечеров в прошлом, когда они с Ирэн составляли крохотную частичку оживленной толпы людей, устремившихся на поиски развлечений, но сейчас он постарался выкинуть Ирэн из головы, потому что воспоминания о ней всегда вызывали в нем грусть, а он не хотел расслабляться, он лелеял свое ожесточение, чтобы в нужную минуту решительно и безжалостно расправиться с этими грязными бандитами! Машина не сбавляла скорости до окончания туннеля, а ему все не подворачивался момент, когда бы он мог наброситься на них. И вдруг автомобиль плавно затормозил у высокого здания из бурого кирпича на Западной Шестидесятой улице, и тогда он понял, что они прибыли на место назначения и что уже слишком поздно что-либо предпринимать. Тем более его злость к этому моменту куда-то испарилась.
Вылезая из машины, он думал: «Они снова начнут меня расспрашивать о деньгах, надо бы что-то придумать. Интересно, о какой сумме идет речь? Наверное, не меньше нескольких тысяч, иначе они не стали бы так волноваться». Они поднимались по лестнице к парадному входу, и Джордж грубо тыкал ему в спину дулом своего револьвера. Малони обратил внимание, как весело заливалась смехом на другой улице девушка в зеленом платье, слушая болтовню своего приятеля. Генри позвонил в дверь.
В ответ загудело сигнальное устройство, и они вошли внутрь.
— Поднимайся наверх, — сказал Джордж.
Здесь царила полная тишина. Бесконечные ступеньки, покрытые ковровой дорожкой и поскрипывающие под их ногами, вели наверх. На площадке второго этажа с потолка свешивались лампы Тиффани, поблескивая желтовато-зеленым светом. Когда Генри проходил под ними, его лысина заблестела всеми цветами радуги, придавая ему вид задумчивого пьяницы. На третьем этаже на стене висело потускневшее зеркало в богатой резной раме с растительным орнаментом. Джордж мимоходом взглянул в него и поправил галстук, продолжая подниматься и тихо насвистывая веселенькую мелодию. На площадке четвертого этажа рядом с дверью, окрашенной в серый матовый цвет, стояла банкетка, обтянутая красным бархатом. Генри пригладил пятерней волосы и позвонил в дверь.
Дверь распахнулась.
У Малони прервалось дыхание.
Этот неведомый Крюгер оказался женщиной.
В сумрачном холле она была подобна лучу весеннего солнца, с длинными золотистыми волосами, ласково касающимися ее нежного округлого лица с огромными васильковыми глазами, глядящими на вошедших с легким смущением. Она могла быть сказочной принцессой, таинственным образом возникшей из воздуха в цветущем саду, окружающем старинный замок, чьи островерхие башенки украшены разноцветными флажками, трепещущими под дуновением благоуханного ветерка. Обернувшись к Малони, она вперилась в него пристальным взглядом, на ее прелестных свежих губах играла улыбка, выдающая любопытство к результату своей утонченной шутки: а вы, мол думали, что Крюгер — мрачный всесильный босс, ан нет, Крюгер — это я, молодая прелестная женщина! Именно такой нежной и прекрасной девушке Малони посвятил когда-то стихи.
