— Как скажешь.
— Вчера я был с тобой слишком резок. Ты уж извини. Я так хорошо спал, а меня подняли, я в таких случаях всегда раздражительным делаюсь.
— Я тебя понимаю, — чуть улыбнулся Ральф.
— Теперь я рад, что вчера все мирно закончилось — все-таки приятно пообщаться с умным образованным человеком. А как твои раны?
— Раны?
— На руках. Ты так вчера вцепился в этот меч… Впрочем, это хорошо и правильно, настоящий рыцарь не должен бояться боли и крови.
— Я… просто я задумался и не рассчитал… А раны должны скоро зажить… не раны, а царапины даже… я вот шел делать перевязку…
— А, ну тогда не стану тебя задерживать.
Вернон учтиво поклонился — так, будто он имел дело с равным по званию в столичном дворце, а не с собственным вассалом посреди дремучего леса. Ральф, абсолютно сбитый с толку внезапной переменой в поведении сюзерена, ответил на поклон и поплелся к палатке.
Не успел он отойти и пары шагов от коновязи, как дорогу ему преградил большой черный пес. Он не рычал, только стоял и внимательно смотрел на Ральфа умными темно-ореховыми глазами. Тщательно расчесанная шерсть была твердой, как проволока, высокие жилистые лапы выдавали неутомимого бегуна. "Помесь восточной пастушьей и имперской сторожевой", — подумал Ральф. Он протянул руку псу. Тот неторопливо обнюхал, тыкаясь мокрым носом, а потом отошел. Свернулся клубком на земле и заснул.
Кронт и Велена пили чай, обмениваясь угрюмыми взглядами, когда вернулся Ральф.
— Ну что, высокородный, уже можешь поесть? — весело спросил Кронт.
— Нет, есть я не хочу. А вот чаю выпил бы.
Ему плеснули теплого напитка из котелка, и Ральф с наслаждением вдохнул запах трав.
— Что вы заваривали? Так пахнет.
— Чабрец, — ответила Велена. — Вернон дал.
— Вернон?! Я только что говорил с ним. Он сказал, что вчера его из-за нас разбудили, потому он и обозлился. А сейчас изо всех сил старался показаться вежливым и дружелюбным.
— Ну, насколько я знаю, Вернон всегда был немного неуравновешенным, — задумчиво сказал Кронт. — Но если он пытался быть дружелюбным с тобой, высокородный… Тут только два варианта: или он задумал что-то мерзкое, или у него еще худшее похмелье, чем у тебя.
— Почему?
— Он ненавидит аристократов. Терпеть их не может. Думаю, он и в Дарос воевать поехал только из чувства противоречия — раз уж благородные господа решили, что им там делать нечего, значит там самое место для него.
— Но почему? Его что, обманули, предали?
— Ты что не знаешь? Не слышал этой истории? Все же говорили!
