— Ну что, еще раз всех с праздником! И чтобы, как говорится, без потерь в наших рядах!
Тут уж захлопали все и дружно. Пожелание это, обычно понимаемое просто и по-житейски — в том смысле, чтобы никто за праздники не набрался лишнего и в положенный день все, «без потерь», вышли на работу, теперь прозвучало в каком-то новом, несколько даже зловещем смысле. Потери последних месяцев были нешуточными. В поддержку Брежнева верилось не очень. Все знали, что он уже давно отошел от дел и вряд ли даже в курсе, что происходит в стране. Более того, с некоторых пор не очень верили и Масленову, когда он пересказывал свои телефонные разговоры с генеральным, подозревали, что никаких разговоров давно уже нет, а первому просто хочется поддержать моральный дух аппаратчиков и собственное сильно пошатнувшееся реноме.
И вот теперь, узнав о смерти генерального, гадали: усидит или не усидит Иван Демьянович, и, если не усидит, кого могут прислать на его место. А в том, что будет варяг, сомнений даже не возникало. Во-первых, такова была общепринятая практика, а во-вторых, «свои» окончательно вышли у ЦК из доверия после всех этих громких дел и темных историй. Назывались и тут же отвергались разные фамилии, в общем, сотрудникам обкома было чем заняться в этот день между ответами на телефонные звонки и вызовами к заведующим, дававшим все новые и новые «вводные» касательно подготовки к всенародному трауру.
Иван Демьянович Масленов был 1917 года рождения, чем чрезвычайно гордился, при этом он был не просто ровесник революции, но полный ее ровесник, так как родился 25 октября по старому, 7 ноября по новому стилю. По этой причине ноябрьские праздники он особенно любил, это был одновременно день его рождения и, можно сказать, профессиональный праздник, поскольку всю свою сознательную жизнь он состоял на советской и партийной работе и даже в шутку сам себя называл «профессиональным революционером». В области у него был непререкаемый авторитет, его боялись председатели колхозов и директора предприятий, которых он знал всех — в лицо и по именам, интеллигенция же его не любила, считая человеком грубым и малокультурным.
Еще гордился Иван Демьянович тем, что в войну был в той же 18-й армии, что и Леонид Ильич, правда, на фронте они нигде ни разу не пересеклись, но это не мешало ему называть себя при случае «однополчанином» Брежнева. В последнее время Масленову редко удавалось говорить с генеральным, помощники оберегали того от всяких лишних контактов. Он с трудом пробился к нему накануне праздника, но разговор был не о делах, а так, ни о чем. Брежнев спросил: «Ну как там у вас погода, Ваня, тепло?» Иван Демьянович сказал: «Пока тепло, Леонид Ильич». «А здесь холодно», — сказал Брежнев, и слышно было, как тяжело он дышит в трубку. Говорить о том, что особенно волновало его в последнее время, Масленов не решился.
