- Но она остановила мою руку, перечислив те тяжкие условия, на которых Афина вынесла ей амнистию: во-первых, стоит ей показать кому-нибудь свое лицо, и она немедленно вернется к своему горгоническому существованию.
- Это нечестно, - сказала Каликса. - При всем, что она рассказала…
- Вот именно. Но вдобавок предусматривалось одно вознаграждение и одна-единственная сулящая спасение оговорка. Афина даровала ей силу омолодить или раскрепостить - только единожды - либо того, на кого она взглянет, сбросив капюшон, либо того, кто, сбросив с нее капюшон, взглянет на нее сам; но даровать это благодеяние зрителю она должна была за свой собственный счет, ибо, по вышеперечисленным условиям, ей тут же предстояло вновь стать Горгоной.
- М-да, - сказала Каликса. - Твоя сестрица ничего не дает задаром.
- Она же не богиня справедливости. Я спросил у Медузы, что же за оговорка сулила ей спасение, но до поры до времени она не собиралась мне отвечать. Мне кажется, я упоминал, что она была застенчива и робка; на то, чтобы уговорами и лаской вытянуть из нее изложенное мною тут на двух страницах, у меня ушел не один день. В промежутках между признаниями - к которым я подталкивал ее, поверяя свои собственные затруднения на основе обменного курса семь к одному, - мы бродили по пляжу, купались и удили рыбу, судачили на общежитейские темы.
- И занимались любовью, - сказала Каликса.
- И пытались заниматься любовью. Ей это весьма нравилось; Посейдон - тогда, в храме - был с нею груб, ты ведь знаешь, как это бывает у богов.
- Ага.
- Никто никогда не учил ее предлюбовным играм и не показывал, что, собственно, с собой делать…
- Обещаю без критики, - сказала Каликса. - Я сама теперь вроде Медузы. Но я думала, что все это по большей части инстинктивно.
- Отнюдь,
- Ну ладно… она что, ничего не читала? Этакого, ты меня понимаешь.
- Как раз чтению она-то больше всего и предавалась, - отвечал я, - особенно чтению древних мифов и легенд; о них в основном и беседовали. Однако, как ты могла заметить, миф далеко не реальность: было приятно учить ее, как заниматься любовью, но от ее обескураживающей неопытности так же по-своему опускались руки, как и от твоей компетенции. К тому же меня, естественно, беспокоили условия Афины; в поведанной мне форме…
- Короче, ты оказался бессилен - как и со мною несколько дней назад.
- Да.
- Не все время, надеюсь. Сейчас я на стороне Медузы.
- Она, Персей, в самом деле так и сказала?
