Короче говоря, друг-читатель, должен тебе признаться, что тут я и распрощался со своей невинностью. Ты спросишь: ну и что, велика важность, что я ее в итоге трахнул. Но видишь ли, Бетти Джун, тощая эта Бетти Джун, у которой всюду кости торчали, она ведь все во мне расшевелить смогла, а до нее я был какой-то оцепенелый и ни на что не годился, - она меня от духовной девственности избавила, от ребячливости этой, наивности, глаза мне открыла на ту настоящую жизнь, какою взрослые живут, - да так это сделала нежно, так безболезненно. Повезло мне, несмышленышу, угодить прямиком в эти треволнения страсти, а заодно и в жестковатые объятия, и то, что Бетти Джун у меня забрала, я ей с большим удовольствием отдал.
Заявлялась она ко мне каждый день сразу после школы и сидела, пока экономка не придет ужин готовить. А по субботам часто весь день со мной проводила. Сидим мы вдвоем то в гостиной, то у отца в кабинете - мне в кабинете больше нравилось, - я ей напитки всякие готовлю и то рома подмешиваю, то виски, в шкафчике у прислуги были, я и отливал потихоньку. И говорим мы с ней, все говорим, говорим, непринужденно этак болтаем, как добрые друзья, она про беды свои рассказывает, а я покрасивее выразиться стараюсь. И чувствую, какой я взрослый стал, в убогую ее жизнь погрузившись, как все хорошо понимаю и правильно оцениваю, - так вот и щеголял бы напрягшимися мускулами своей проницательности да искушенности. Что при этом Бетти Джун чувствовала, судить не берусь, - может, заметила, что я на глазах мужаю, а может, по-прежнему считала бестолковым сосунком.
Увы, сосунок, и заметить не успеешь, вдруг становится жеребец хоть куда, по крайней мере жеребцом себя ощущает, как я себя ощутил, глядя, как она кости свои по кушетке разложила, у меня только что ноздри не раздулись. Нелегко мне тут пришлось. Боялся: полезу я к ней - и прощай наше с ней особенное друг к другу расположение. И еще - о, край бездны, тайна эта волнующая - а вдруг она согласится?
- У тебя лед в стакане растаял совсем, - бывало, прервет эти мои мысли Бетти Джун, и я поскорей уткнусь себе в бокал.
До какого-то момента, до конца зимы - наверно, уж февраль был, - мне удавалось в общем объективно оценивать ситуацию. Ну ясно, Бетти Джун влюблена в Смитти, а я для нее вроде как брат по духу, хотя, по правде говоря, ни к Смитти, ни к дей я особого благоговения не испытывал, а что до нее, то влечет меня к ней более прочего, пожалуй, ее доступность: как вспомнишь, что в отличие от остальных моих одноклассниц у Бетти Джун есть кой-какой опыт, прямо с ума сходить начинаешь, ведь, стало быть, не то чтобы уж совсем к ней не подступиться, и тогда…
