Он отвел взгляд.
– Мужчина также чувствует себя беспомощным, когда его охватывает вожделение. Он мучается и не может заснуть и хочет лишь одного – овладеть женщиной. Я хотел пойти к другой женщине, к любой женщине прошлой ночью, после того как оставил вас.
Она фыркнула.
– И вы, конечно” так и сделали?
– Нет.
– Почему?
– Я только что женился.
– Не понимаю.
– За мной также наблюдают. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь подумал, что я нашел вас недостаточно привлекательной.
Она покраснела.
– Я не дура. Я знаю, что мужчины не отличаются верностью, меня бы это не озаботило.
– Но это беспокоило бы меня.
– В самом деле? – Она нахмурилась. – Вы очень странный мужчина, мой маджирон.
– Допустим. – Он насмешливо улыбнулся. – А с тех пор, как я встретил вас, я заметил, что мои действия стали еще более непонятными даже мне самому.
– Я бы хотела, чтобы наши взаимоотношения стали бы… более ясными. Я не хочу принимать участие в игре в кошки-мышки.
– Даже совсем чуть-чуть? Скажите мне. Тесс, разве вы не находите эту ситуацию… интересной? Разве ваше сердце не бьется чуть быстрее оттого, что вы не знаете, что ожидать от меня?
– Возможно, но это не означает, что мне всегда приятно это чувство. Он рассмеялся.
– Потом станет легче. Страсть не может длиться двадцать четыре часа в сутки. Она вспыхивает и гаснет.
– Кажется, это весьма утомительно, а вы не производите впечатление терпеливого человека.
– Только когда результат того стоит. Внезапно он протянул руку и дотронулся до ее бедра. Тесс сжалась, ее взгляд метнулся к его лицу. Она почувствовала теплую тяжесть его ладони сквозь тонкую материю, и тело тут же напомнило ей об интимности его прикосновений, жаркая волна окатила ее до пят. Она облизала губы.
– Охрана…
– Они не видят нас. – Его закрывала от стражников дворцовая дверь. Не отрывая взгляда, он медленно поглаживал ее бедро. – Я, может быть, и терпеливый мужчина, – хрипло сказал он, – но не монах. Вот почему могут наступить минуты, как эти, когда мне станет необходимо дотронуться до вас.
Его рука прожигала ткань, и, опустив глаза, она увидела, как грудь наливается, упираясь в корсаж накидки. Он отнял руку и отступил на шаг.
– Но я приучил себя ждать. – Он вскочил в седло. – Я почти научился получать от этого удовольствие. Лишь бы ожидание не продлилось слишком долго.
– А если продлится? – спросила она неуверенно.
Неистовое безрассудство на какое-то мгновение прорвалось сквозь его обычную сдержанность.
