– Да.
– Разговорчивая, как всегда, – с некоторой досадой заметил Джед, но, к ее большому облегчению, не стал продолжать свои расспросы. – Такая вежливость в наши дни выглядит анахронизмом, впрочем, как и ты сама, – он насмешливо вскинул бровь. – И что же подтолкнуло тебя к такому преступлению – спросить, что я пишу?
Исабель неуверенно улыбнулась:
– Какой ты смешной.
– Да неужели?
Она отбросила прядку волос, которой только что играл ветер:
– И вряд ли тебя это по-настоящему сердит, – Исабель задумчиво разглядывала бескрайний простор. – Похоже, что ты просто поддразниваешь меня.
– Разве что самую малость. Это очень легко. Ты все время такая серьезная, – но он не забыл, с чего начал. – Так почему же ты вдруг решилась задать вопрос?
– Не знаю. Мне показалось, что мы стали как-то… ближе друг к другу. Со дня отъезда из Сан-Хуана ты все время был таким добрым и внимательным.
– Ты хочешь сказать – вежливым? Едва уловимая улыбка озарила ее лицо:
– Нет, этого я не говорила.
– А тебе и незачем говорить, – продолжал Джед, прищурившись и внимательно вглядываясь в ее лицо. Сначала ей показалось, что он не собирается продолжать. Но он все же закончил:
– Я пишу книгу. Разве ты не знаешь, все ведущие теленовостей в глубине души мечтают написать бестселлер?
– Описание того, что ты пережил во время съемок боев?
– Нет. Это художественное произведение. Исключительно плод моего воображения.
– И о чем оно?
– Боже! Два вопроса подряд. Какая смелость с твоей стороны. Представляю, как нелегко тебе это далось. На историческую тему.
Удивление, пробежавшее по ее лицу, говорило, что она совсем не ожидала такого ответа, и он усмехнулся:
– Считаешь, это не мое дело?
– Ты всегда был занят лишь актуальными проблемами. Выезжал в самые горячие точки. Мне казалось, что тебя интересует только современность.
– Каждый ищет свою отдушину в этот век высоких скоростей. И все хотят найти свою скорлупу, чтобы спрятаться в ней.
– И для тебя такой скорлупой стала история?
– Это не значит, что люди в те времена жили безмятежно и все было ясно, как днем. Многое тогда оставалось неразрешимым. Но уклад жизни все же был несравненно проще и естественнее. А жизнь – не такой напряженной. Время текло более размеренно и упорядоченно.
– Значит, и в этой своей работе ты продолжаешь говорить о том, что важно сегодня, об одной из самых острых проблем?
– Разве я говорил, что не собираюсь затрагивать современные темы? Просто, оказавшись в том времени, начинаешь жить в другом ритме и получаешь возможность перевести дыхание. – Джед вскинул брови. – Ты наконец утолила свое любопытство?
